Женский приговор

– Не отвлекайтесь. И не приписывайте богу лишних заслуг. Вы учились в лучшей школе города, нет ничего удивительного в том, что Шевелев записал сына именно туда.

– Хорошо. Рискну предположить, что какие-то фрагменты дальнейшей истории вам известны, поэтому буду краток. Я мобилизовал все свои способности, чтобы подружиться с Димой и войти в дом на правах ближайшего товарища. Наверное, не стоит останавливаться на том, как я был поражен контрастом между обстановкой, в которой рос единокровный брат, и нашими условиями?

– Не стоит.

– Разумеется, Шевелев со своей бабищей быстро въехали в тему, кто я такой. В Павле Дмитриевиче проснулись какие-то рудименты отцовских чувств, а его монументальная супруга, потеряв отца, уже не могла полновластно распоряжаться в семействе, приходилось сдерживать острое желание окунуть меня головой в унитаз и выбросить в окошко. Супруг и повелитель желали лицезреть своего брошенного сына, тем более что у последнего хватало ума не кидаться на шею с возгласами «папа, папа!», а усердно делать вид, будто он ничего не знает и просто очень уважает Шевелева. Приятно было видеть, как Зоя Федоровна начинает трястись от злости, стоит мне появиться на пороге, но для возмездия этого было слишком мало, а кроме того, я признавал за ней право ненавидеть меня. Со временем я к ней даже привязался, а вот с отцом обстояло в точности наоборот. Он должен был признаться мне, в конце концов, я находился как раз в том возрасте, когда человек отчаянно нуждается в поддержке взрослого мужчины. Я сейчас не о «как не порадеть родному человечку», а именно о моральной поддержке, духовной помощи, без которой в мальчике не может раскрыться мужское начало. Господи, да я никому не сказал бы, но Шевелев не рискнул даже такой малостью ради сына. Надежда Георгиевна, еще раз повторю, я не сделал ничего дурного. Как вы узнаете из моего дальнейшего рассказа, каждый из них мог с легкостью избежать любой моей ловушки, если бы поступал по совести или хотя бы включил голову. Кроме того, у Павла Дмитриевича была сотня возможностей сделать так, чтобы я отказался от мести, но он всеми пренебрег, и мне не оставалось ничего другого, как начать действовать. В приемной комиссии университета я познакомился с красивой девушкой весьма недалекого ума. У нас завязалось что-то вроде дружбы, а когда выяснилось, что любовь и прочие чувства девушка ни во что не ставит, а мечтает взять подороже за доставшуюся ей красоту, я с удовольствием познакомил ее с Димой. И кто виноват, что он очумел от ее внешности и не разглядел мелкой душонки? Не я же. Я появился на горизонте несколько позже, когда Дима сделал предложение, и всего лишь заметил, что она достойна большего. Возможно, попросил обратить внимание, как смотрит на нее отец жениха, но она прекрасно видела это и сама. Если Дима очумел, то папаня наш просто обезумел. Поздняя стариковская любовь скрутила его в бараний рог, а я только наблюдал за этим цирком и вел долгие разговоры со своей подружкой, которая держала меня и за мамочку, и за старшего брата, хотя мы были почти ровесники. Я говорил, что Дима еще очень молод, влюбленность его может очень быстро пройти, и девушка останется ни с чем, потому что он еще не достиг того уровня, где надо выбирать между разводом и карьерой. Он мечтает о путешествиях и такой шалопай и авантюрист, что ничего путного из него никогда не получится. То ли дело папаша! Эх, Надежда Георгиевна, поверьте, он долго не упрямился, прежде чем увести женщину у сына.

– Не хочу смаковать эту гадость, пожалуйста!

– Согласен. Дальше события развивались очень типично. Об изменах супругов не знают только те, которые не хотят знать, а Зоя Федоровна к породе страусов не относилась. Без всякого участия с моей стороны она все выяснила и этим спутала мои планы. Я-то хотел только, чтобы Дима понял, что они с папашкой пилят одну и ту же бабу, и все.

– Прошу вас, Василий Иванович, давайте без грубостей!