Жены и дочери

Обедали за маленьким столом в огромной гостиной. Здесь было так мало мебели, а территория выглядела настолько обширной и пустой, что Молли с тоской вспомнила уютную столовую в родном доме. Больше того: еще до окончания размеренного, торжественного обеда она с сожалением представила тесноту сдвинутых стульев, поспешность и ту неформальную свободу, с которой каждый старался как можно быстрее покончить с едой, чтобы вернуться к оставленным делам. Она попыталась убедить себя, что к шести часам все работы заканчивались, и при желании люди могли никуда не спешить, а прикинув на глаз расстояние от буфета до стола, пожалела слуг, которым приходилось носить тарелки и блюда. Но все равно обед показался крайне скучным и утомительным, намеренно растянутым по желанию сквайра, хотя и миссис Хемли выглядела уставшей. Ела она еще меньше Молли и, чтобы чем-то заняться, пока не убрали скатерть и на зеркально отполированную поверхность стола не поставили десерт, велела принести веер и бутылочку с нюхательной солью.

До этой минуты сквайр был слишком занят, чтобы говорить о чем-то, помимо непосредственных застольных нужд и пары важнейших событий, нарушивших монотонность его жизни. Сам он любил эту монотонность, но жена терпела с трудом. И вот сейчас, очищая апельсин, он повернулся к Молли и заявил:

— Завтра это придется делать вам, мисс Гибсон.

— Правда? Если хотите, могу почистить уже сегодня, сэр.

— Нет, сегодня вы еще гостья, потому будем следовать этикету, ну а завтра стану называть вас по имени и давать поручения.

— Вот и хорошо, — улыбнулась Молли.

— Я бы тоже хотела обращаться к вам как-то иначе, не «мисс Гибсон», — присоединилась к мужу миссис Хемли.

— Мое имя Молли: конечно, оно старомодное, и крестили меня как Мери, — но папа называет меня только так.

— Замечательно! Храните добрые старые традиции, дорогая.

— А на мой взгляд, «Мери» звучит куда лучше, чем «Молли», — возразила миссис Хемли.

— Дело в том, что Мери звали мою маму и при ее жизни меня назвали Молли, — тихо пояснила девушка, опустив глаза.

— Ах, бедняжка! — воскликнул сквайр, не замечая молчаливого призыва жены сменить тему. — Помню, как все горевали, когда умерла миссис Гибсон. Никто не знал, что она больна: всегда такая свежая и веселая, — и тут вдруг раз — и конец, если можно так выразиться.

— Должно быть, кончина жены стала для вашего отца сильнейшим ударом, — продолжила миссис Хемли, после того как сменить тему не удалось.

— Да-да. Так неожиданно и почти сразу после свадьбы, — вздохнул сквайр.

— После свадьбы прошло почти четыре года, — робко вставила Молли.

— Да разве это срок для пары, которая мечтает провести вместе всю жизнь? Все думали, что Гибсон женится снова.

— Господь с тобой! — остановила сквайра супруга, по выражению и изменившемуся цвету лица гостьи поняв, что мысль эта для нее нова и неприятна, однако мистер Хемли с трудом переключался с одной темы на другую.

— Что же, возможно, не следовало этого говорить, но все действительно так и думали. Сейчас-то уже он вряд ли женится, поэтому разговоры стихли. Ведь вашему батюшке, поди, за сорок?

— Сорок три. Не думаю, что он когда-нибудь думал о новом браке, — добавила Молли, возвращаясь к теме с тем спокойствием, с каким думают о надежно миновавшей опасности.

— Вполне согласна с вами, дорогая! Доктор не производит впечатления человека забывчивого и наверняка верен памяти жены. Не обращайте внимания на слова сквайра.

— Ах, миссис Хемли! Вам бы лучше отправиться к себе, если намерены настраивать нашу гостью против хозяина дома.

Молли вышла из гостиной вместе с миссис Хемли, однако с переменой комнаты мысли ее не изменились. Она продолжала думать об опасности, которой, как ей казалось, избежала, и удивлялась собственной глупости: как можно было ни разу не представить возможности нового брака отца? Молли чувствовала, что крайне невнимательно отвечает на замечания собеседницы, и, посмотрев в окно, неожиданно воскликнула:

— А вот и папа вместе с мистером Хемли!

Действительно, джентльмены шли через цветник из конюшни, и доктор по пути хлыстом сбивал с сапог пыль, чтобы появиться перед миссис Хемли в приличном виде. Он выглядел так привычно, так по-домашнему, что увидеть его во плоти оказалось достаточно, чтобы развеять охвативший сознание девушки призрачный страх новой женитьбы. Сердце наполнилось приятным сознанием, что отец не смог успокоиться, пока собственными глазами не убедится в благополучии дочери. Неважно, что говорил он с Молли мало, да и то исключительно в снисходительно-шутливом тоне. После отъезда мистера Гибсона сквайр принялся учить гостью играть в криббидж, и теперь она с радостью посвятила ему все свое внимание. Во время партии мистер Хемли ни на минуту не умолкал, то комментируя карты, то рассказывая о небольших происшествиях, которые могли ее заинтересовать.