Жертва без лица

Лилья вошла в комнату и огляделась. Если не считать стереоустановки, из мебели там стояли только кожаный диван, кожаное кресло, стеклянный стол и пустой книжный стеллаж. Когда Муландер осмотрел комнату и убедился, что в ней нет ни скрытых камер, ни микрофонов, они прошлись по всему дому, практически пустому. Везде было тщательно убрано. Даже на кухне и в ванной Муландер не сумел найти отпечатки. Единственная зацепка – маленький фарфоровый осколочек на полу в кухне. То же самое в подвале и на чердаке. Убрано и пусто.

Муландер стал выражать нетерпение – он считал, что они должны поехать по другому адресу, где находилась мастерская, но Лилья не была готова покинуть дом. Пока не готова. Она чувствовала, что они что-то упустили. Проблема заключалась в том, что они не знали, где искать. Они уже везде побывали, и у них не оставалось сомнения в том, что в доме убрали все, что могло стать зацепкой и повести их дальше.

Понятно, что он рассчитывал на их приход и подготовился. Неужели их действия были до такой степени предсказуемыми? Лилья вздохнула и присела на край кровати в спальне, а Муландер принялся прослушивать стены своим стетоскопом. Он ясно дал ей понять, что это самое последнее, что он готов сделать. Она согласилась, что если он не услышит ничего подозрительного, они поедут дальше.

Он повернулся к ней.

– Ничего?

Муландер покачал головой.

– К сожалению. Даже вентиляция не гудит.

– Тогда где он, черт возьми?

– Риск или Сёльмедаль?

Лилья пожала плечами.

– Оба.

– Они могут быть где угодно, но нам надо проверить еще один адрес. Его мастерскую.

Лилья кивнула. Муландер прав. Им надо немедленно ехать туда. Она встала, подошла к шкафу, стоящему напротив кровати, и открыла его.

– Тут ты ничего не найдешь, – сказал Муландер, пока она осматривала висящую на вешалках одежду – невыразительные вещи бежевого цвета.

– О’кей, едем в мастерскую. Где она находится?

– Улица Фрейагатан, 2. Рядом с промышленной зоной сразу к северу от Роо.

Они вышли из спальни и прошли через холл, где опять раздавались звуки «Валькирии». Переглянувшись, покинули дом и направились к машине. Лилья кипела от негодования. Это все равно что играть в «камень, ножницы, бумага», так, будто он все время заранее знает их следующий ход. Если у них «бумага», то у него «ножницы». Каждый раз он удивлял их неожиданным ходом.

Она не ждала, что он будет дома, и не ждала, что он окажется в своей мастерской. Но им больше ничего не оставалось, кроме как поехать туда в надежде что-то найти. Все это он знал. Естественно. У них был «камень», и ему только оставалось взять «бумагу». Вопрос только в том, что на этот раз означала «бумага»? Другой адрес, записанный на кого-то другого? Нет, это слишком предсказуемо. Если он захочет удивить, нужно что-то другое. Что-то…

Мысли Лильи прервал Муландер, который остановился на пересечении с улицей Эстхаммарсгатан и уставился прямо на чей-то сад.

– Что это?

Вместо ответа Муландер подошел к электрощиту, который торчал из тротуара рядом с забором.

– Ингвар, в чем дело? Что ты делаешь?

– Вот оно где, – он наклонился и приложил ухо к гудящему воздухозаборнику рядом с электрощитом.

– Будь так добр, объясни, что ты…

– Проверяю. Он, черт возьми, дотянул кабель аж досюда, чтобы в доме ничего не было слышно, – Муландер показал на тротуар – там была покрытая свежим асфальтом траншея шириной в полметра, ведущая к дому Сёльмедаля.

Я знала. Я так и знала, подумала Лилья, глядя вслед Муландеру, который уже спешил обратно к дому.

98

Когда Тувессон подъехала к подъезду Лины Польссон, та уже ждала ее у входа.

– Привет, я Астрид. Садитесь сзади, а я возьму вашу сумку, – сказала Тувессон и открыла багажник.

Лина кивнула и отдала сумку.

– Судя по всему, вы его еще не взяли. Но как идут дела? Теперь, когда вы знаете, кто это?

– Извините, но как вы об этом узнали? – спросила Тувессон.

Лина рассказала, как Фабиан приходил к ней и как они вспомнили имя забытого одноклассника.

Тувессон не знала, что и думать. Так вот почему Фабиан вел себя так странно? Мысль работала с такой скоростью, что у нее чуть было не закружилась голова. В конце концов, она поняла, что испытывает слишком сильный стресс, чтобы просчитать последствия, и попросила Лину пока ничего не говорить остальным.

Через двенадцать минут она свернула на маленькую покрытую гравием площадку перед домом Сета Корхедена. Никто из бывших одноклассников не произнес в машине ни одного слова. Несколько раз Тувессон пыталась нарушить молчание, которое, словно надувающийся воздушный шар, высасывало из салона весь кислород. Она спросила их, встречаются ли они, и рассказала о своей школе в Мальме. Насколько она понимала, большинство ее одноклассников регулярно виделись. Но в ответ она получила лишь несколько формальных ответов, и шар все продолжал надуваться. Она даже попыталась включить радио, но вскоре оставила эту затею. Бодрое шведское диско 80-х показалось не вполне подходящим вариантом.