Жертвы искусства (СИ)

  - Раз ты такой крупный эксперт, - говорят, - и почти что критик Белинский, скажи, кого узнаешь на этой картине?

  - Эх вы, - говорю, - периферия тёмная. Кто же так искусством наслаждается? В начале просмотра необходимо носом в раму упереться, а потом закрыть глаза и отпрыгнуть метров на пять. Тогда и откроется удивительная ценность изделия.

  - Ты, - интересуются, - когда сюда шел головой не ударялся обо что-нибудь твердое? Если ударялся, скажи. Мы травмированный мозг беспокоить не будем. Не варвары, имеем сочувствие.

  - Да вы что, мужики! Это меня Никодимыч просветил, как надо понимать искусство по-настоящему.

  - Значит у нас двое пострадавших, - обрадовались они. - Но ты все-таки присмотрись внимательнее к этому портрету. Узнаешь, кто изображен?

  - Баба какая-то, - говорю. - Правда, не в полный рост изображение. До пояса. Дальше не видно. Почему-то не дорисовано. Думаю, что найти бабу, целиком соответствующую высокохудожественному стандарту, было тяжеловато даже в те далекие века. Вот художник и отсек лишнее гениальной кистью, чтобы не огорчать потомство ненужными подробностями. А может быть, просто краски закончились посреди картины, а купить негде было. Вот дефицит и образовался. Много причин. Пойди, разберись сейчас, спустя столько десятилетий.

  - Слышали, мужики? Ему не нравится, что до пояса. А зачем тебе дальше-то? Это же картина, а не живая баба. Ты на личность ее внимательней присмотрись, а не шарь по всему телу бесстыжими глазами. На "фейс", как говорят англичане. Узнаешь?

  - Личность вроде знакомая. Где-то я, кажется, ее видел. Совсем недавно видел. Не вспоминается где.

  - Недавно видел, - самодовольно ухмыльнулся Пётр Иванович. - Так ты и маму родную не признаешь, одень ее побогаче. Даю наводку. Представь эту бабу в замызганном фартуке с пивными бокалами в руках.

  - Опознал. Теперь точно опознал. Это же Лизка-барменша из пивнушки "Три соска". Правда, там сейчас из двух пиво качают. Третий сосок уже полгода как не работает. Засорился, что ли. Нет, вы посмотрите какое изумительное сходство. Прямо близнецы-сестры.

  - Да не близнецы они. Это и есть Лизка-барменша в натуральную величину.

  - Ты что, Иваныч? Господь с тобой. Это же все картины старых мастеров. Когда это рисовалось, не только Лизка, но и прабабка ее в проекте сметой не была предусмотрена.

  - Ну, насчет старых мастеров - это еще надо посмотреть вооруженным глазом. А вдруг устроители нам вклеивают. Думают - город, мол, периферийный. Кроме спичечных этикеток никаких других великих произведений искусства и в глаза не видели. Вот и гонят, что попало за старых мастеров. Мол, проглотят, не подавятся. Еще пищать будут от восторга, что к искусству приобщились, балбесы.

  - Да нет, Иваныч. Протрезвись маленько. Что-то ты не того. Тоже мне специалист выискался. Художник-реставратор уголка и швеллера. Никому не говори, засмеют. Зачем тебе такая реклама к концу жизни?

  - Засмеют, говоришь? А если я доказательства приведу, тогда как?

  - Какие доказательства?

  - Неопровержимые.

  - Приводи, рассмотрим.

  - Смотри. Вот здесь внизу табличка с названием имеется. Прочти, если грамотный.

  Надпись на табличке гласила: " Мона Лиза. Леонардо да Винчи".

  - Ну и что? - интересуюсь.

  - Нет, - говорит Иваныч. - Я просто умираю со смеху, наблюдая этого идиота со стороны. Ты что, читать не умеешь? Я же помню, как ты бегал в школу с портфелем. Что ты там делал? Тут русским языком написано "Лиза".

  - Не Лиза, а Мона Лиза.

  - Своей душевной простотой он доведет меня до инсульта. Ты, Василий, когда со старшими товарищами беседуешь, старайся думать не только спинным мозгом. Иногда к этому процессу головной подключай, если он у тебя в исправном состоянии и не на ремонте. Вот ответь мне как родному папе, ты когда "Три соска" регулярно посещать стал?

  - Три года ни одного пропуска.

  - Тогда, что с тебя взять. Молодо - зелено. Тебя возле елки поставь, видно не будет, доллар ты наш фальшивый. А теперь объясняю, как ветеран с гепатитом начинающему сосунку без явных признаков цирроза. Лет пять тому, сосками керувал Эммануил Львович Кальценбоген. Где-то в это же время или чуть позже он соскользнул в Канаду или какую-то другую Америку и осел в районе между Торонто и Нью-Йорком, как пострадавший от коммунистического террора за спекуляцию и разбавление пива водой. Короче за то, что сейчас называют бизнесом. Теперь дошло до тебя тугодума, откуда переднее слово образовалось. Эммануил. Для своих Моня. И получается, как ни верти Монина Лиза, раз она у него работала. Соображаешь?

  - Да, что ты, Иваныч, Господь с тобой? Как сто пятьдесят в организм впрыснешь натощак, такие теории двигаешь, куда там тому Марксу. Тут же ясно написано Мона Лиза, а не Монина Лиза.