Жестокие игры

Тогда случился мой первый нервный срыв. Я боялся себя и, насмотревшись западных фильмов, сам поставил диагноз. Когда со мной случилась истерика после очередного «возвращения» в себя перед картонной мишенью и с набором ножей и кухонных топориков на пеньке — мы тогда отдыхали на даче в Подмосковье — не на шутку испугался уже отец.

Тогда и обратились к доку Юрьичу — лучшему московскому специалисту.

Он подтвердил мою догадку о диссоциативном расстройстве и сказал, что в психиатрии есть одно общее правило: чем раньше начинается расстройство, тем хуже социальный прогноз. А раздвоение личности, если сравнивать его с другими ее «поломками», считается наиболее тяжелым и хроническим — выздоровление не бывает полным, и связано это с тем, что альтер эго могут иметь свои собственные психические нарушения, в том числе и раздвоение личности. И все методики психотерапии сводятся к попыткам интегрировать все «отщепленные» личности в одну — инсайт-ориентированная психодинамическая терапия, которая длится годами, и главным проводником между личностью и альтер эго становится психотерапевт, главный инструмент которого — ювелирное владение гипнозом.

Жаль только, что родители привели меня к доку лишь спустя несколько лет, когда Егор уже набрал силу. Он получил функциональную характеристику «защитник», и все его интересы и прокачка тела полностью соотносились с ней. Двойник обладал очень высоким IQ и идеальным здоровьем.

Это просто за гранью моего понимания: как у одного тела при «переключении» на двойника может исчезнуть гастрит и восстановиться до стопроцентного зрение?! Разве что сломанный зуб не отрастает… наверное… А потом, когда я возвращался, случался откат к привычным настройкам… 

Но у этой напасти оказалась и другая сторона, неожиданно приятная — когда я понял, что сам ничего для того не сделал, а черные пояса по единоборствам получил один за другим, я почувствовал превосходство и задрал нос. Я ж Бэтмен! Ко всему, когда док «наладил мост» между двумя моими эго, оказалось, я могу блеснуть эрудицией и куда большими знаниями, чем сокурсники сначала по кадетскому колледжу, а потом и универу. И в армии я чувствовал себя отлично.

Мы с Егором вместе рубились в компьютерные игрушки за разных персов, я мог бросить на него учебу и все равно обладать его знаниями — это было начало интеграции нас двоих в одно целое.

Но вдруг череда событий привела меня в универ и столкнула с Мариной. И снова между мной и альтер эго глубокий разлом и противостояние…

— Виталь… — позвала меня моя беда. — А ты один живешь?

Она уже прошлась по моей трешке, пока я под грохот мыслей переоделся в домашние штаны и принес ей рубашку.

— Прости, вязаных носков нет, — протянул ей свою вещь, — но есть душ и чистое полотенце, — кивнул на ванную.

* * *

— Откуда ты… — у меня на полуслове дар речи пропал. То он «Помнишь, как ты стонала мое имя, когда ласкала свою дырочку вибратором?», теперь это…

Парень вздохнул, как поверженный и готовый принять судьбу, и спокойно сообщил:

— Я был в твоей комнате тогда. За шторкой…

У меня ноги подкосились, я рухнула в кресло, благо оно оказалось рядом.

— …хотел выкрасть этот чертов резиновый член, пока тебя нет в комнате, залез в окно, но не успел… — каялся, вгоняя меня в краску с макушки до кончиков ногтей на ногах. — А потом… ну как-то выйти в такой момент и сказать «Привет, я тут»… А потом что было делать? Сказать «давай помогу»? — он все-таки нервно потер лоб и хмыкнул: — Но я хотел. Знала бы ты как…

Я могла представить, особенно после того, что было подъезде…

О. Боже. Мой…

Я закрыла лицо ладошками. И почти сразу почувствовала, что Виталя присел передо мной, взял за запястья и развел руки. Я ниже опустила голову, кусая губы. Мне было дико стыдно, я горела изнутри почти буквально, даже душно стало до проступившего на позвоночнике и бедрах пота.

— Марин… можно, я повторю как тогда, в подъезде? — спросил, словно через силу, словно раздумывал, надо ли ему это вообще.

И от этого мне стало совсем плохо.

— Я… я в душ, — выдавила из себя и встала, оставляя его сидеть на полу...

* * *

Моя попытка сгладить ее стыдливую неловкость, конечно, провалилась. Бог знает, что себе сейчас надумает Маринка. Я сам слышал, как паршиво прозвучало это предложение, призванное дать ей понять, насколько она желанна. Как одолжение «ну давай я тебя трахну, правда, не очень-то и хотелось».  И это я сказал, а не Егор.

Он затаился, может, просто дрых. Тем более док сказал, что действие гипноза прекратится после его сна.

Пока Марина пряталась от меня в ванной, я нарезал фрукты, достал шоколадку, открыл бутылку вина и даже отыскал пару новых свечек — так и не пригодились, хотя бывало, что надолго отключали электричество. Зажег их и накрыл кофейный столик. Включил фоном какой-то фильм с канала по подписке, тусклый ночник, задернул плотные шторы, подумал и застелил чистое белье на кровати в спальне.

Маринка тянула время — уже сорок минут не выходила, и я понял, что если не вытащу ее, она проведет там всю ночь. Свернётся на коврике клубочком и будет спать, но не выйдет.

Постучался в дверь: