Жестокие слова

— Как я уже сказал, он приехал сюда и стал строить себе хижину. Когда домик был готов, он стал понемногу привозить сюда свои сокровища. На это ушло какое-то время, но он никуда не спешил.

— А те сокровища, что он привез из Чехословакии, — они принадлежали ему? — спросил Гамаш.

— Я никогда не спрашивал, а он ничего об этом не говорил. Но я не думаю, что они принадлежали ему. Уж слишком он боялся. Я знаю, он прятался от чего-то. От кого-то. Но я не знаю от кого.

— Вы представляете, сколько мы из-за вас потеряли даром времени? Боже мой, и что только было у вас в голове? — сказал Бовуар.

— Я все время думал, что вы найдете убийцу и тогда вся эта ерунда останется в тайне.

— Ерунда? — переспросил Бовуар. — Вот как вы об этом думаете? Словно это несущественные подробности? Как мы, по-вашему, могли найти убийцу, если вы нагромоздили горы лжи, вынудив нас метаться по всей округе?

Гамаш чуть приподнял руку, и Бовуар заставил себя податься назад. Он глубоко вздохнул.

— Расскажите нам о Воо, — попросил Гамаш.

Оливье поднял голову, посмотрел усталыми глазами. Он был бледен, изможден, за неделю состарился лет на двадцать.

— Вы же сказали, что это кличка обезьянки, которая принадлежала Эмили Карр.

— Я тоже так думал, но потом много размышлял об этом. Мне кажется, для убитого это слово имело еще какое-то значение. Что-то личное. Пугающее. Мне кажется, оно было оставлено в паутине и вырезано в дереве как угроза. Это было что-то такое, о чем знали, вероятно, только убийца и убитый.

— Тогда зачем спрашивать меня?

— Затем, что Якоб мог сказать вам об этом. Сказал или нет, Оливье?

Гамаш сверлил Оливье взглядом, требуя от него правды.

— Он мне ничего такого не говорил, — ответил наконец Оливье.

Этот ответ был воспринят с недоверием.

Гамаш не сводил с него взгляда, прилагая все силы, чтобы увидеть — что там, за наслоениями лжи. Или же Оливье на сей раз сказал правду?

Гамаш встал. У двери он остановился, повернулся. Оливье был как выжатый лимон. Не осталось ничего. По крайней мере, Гамаш надеялся на это. С раскрытием каждой лжи Оливье словно срывал с себя кусок кожи. И теперь он сидел в бистро с содранной кожей.

— А что случилось с молодым человеком? — спросил Гамаш. — Из этой притчи. Гора нашла его?

— Видимо, да, — ответил Оливье. — Ведь он мертв, верно?

Глава тридцать пятая

Гамаш принял душ и побрился в гостинице, переоделся. Кинул взгляд на свою кровать с ее чистыми, хрустящими простынями, отогнутым одеялом. Как ему хотелось лечь! Но он не стал слушать песни сирен, и вскоре они с Бовуаром прошли по деревне в оперативный штаб, где их ждали агенты Лакост и Морен.

Они сидели за столом для совещаний, перед ними стояли кружки с крепким кофе и резные скульптуры Отшельника. Старший инспектор кратко сообщил о своем пребывании на островах Королевы Шарлотты и разговоре с Оливье.

— Значит, убитый своими скульптурами все время рассказывал эту историю, — сказала Лакост.

— Давайте подведем итоги. — Бовуар подошел к листам бумаги на стене. — Отшельник бежит из Чехословакии со своими сокровищами, когда Советский Союз начинает рушиться. В стране царит хаос, поэтому ему удается подкупить чиновников в порту и доставить контейнер с сокровищами в Монреаль. Добравшись до места, он помещает сокровища на хранение.

— Будь он беженцем или иммигрантом, его отпечатки пальцев нашлись бы в базе, — сказал агент Морен.

Агент Лакост повернулась к нему. Она знала, что он молод и неопытен.

— В Канаде множество нелегальных иммигрантов. Некоторые скрываются. Другие добывают подложные документы, очень похожие на настоящие. Нужно только заплатить немного денег правильным людям.

— Значит, он проник в страну незаконно, — сказал Морен. — А как насчет старинных вещей? Они были украдены? Как они ему достались? Например, эта скрипка или панель из Янтарной комнаты?

— Суперинтендант Брюнель говорит, что Янтарная комната исчезла во время Второй мировой, — ответил Гамаш. — Существует немало гипотез относительно того, что с ней случилось. Одна из гипотез утверждает, что Альберт Шпеер спрятал ее в горах. Между Германией и Чехословакией.

— Правда? — сказала быстрая на ум Лакост. — Предположим, что этот Якоб нашел ее?

— Если бы он ее нашел, то у него была бы вся комната, — возразил Бовуар. — Что, если ее или ее часть нашел кто-то другой и продал Отшельнику?

— Что, если он ее украл? — подхватил Морен.

— Предположим, все вы правы, — сказал Гамаш. — Предположим, кто-то ее нашел. Может быть, много лет назад. И разбил на части. А все, что осталось его семье, — это единственная панель. Предположим, панель доверили Отшельнику, чтобы он вывез ее из страны.

— Зачем? — спросила Лакост, подаваясь вперед.

— Чтобы начать новую жизнь, — вскочил на ноги Бовуар. — Они не первые контрабандой протаскивали семейные ценности через границу и продавали, чтобы начать бизнес или купить дом в Канаде.

— Значит, эту панель дали Отшельнику, чтобы он вывез ее из страны, — сказал Морен.