Жестокий 2. Тебе не сбежать

– Поздно. Теперь она делает то, что я скажу. У тебя на это было много лет. И я ждал. Никто тебя не любил, как любил я. Но мне надоело. Устал. И кстати, я не насиловал твою маленькую сестрёнку. Она сама на меня полезла. Вот так вот. Проглотила свою великую ненависть и полезла. Знаешь, за что? За бабло, как и ты в своё время. Так что нет, она не наивная малышка, как тебе кажется. Она такая же хитрая, корыстная, прожжённая сука, как и ты, – оттолкнулся от кресла, снова схватил бутылку и осушил остатки до дна прямо из горла. – Езжай домой, Маша. Не беси меня.

Услышал, как она встала с кресла – скрипнула кожа. Но, видимо, перебрал с коньяком, потому что не услышал, как она приблизилась к нему сзади. Почувствовал это лишь тогда, когда её руки обвили его торс.

– Ошибаешься, Имран. Я никуда не уйду. Я останусь здесь. Имею на это право, согласись? Ты же помнишь, что я твоя жена.

ГЛАВА 25

Утро показалось мне серым из-за сырости за окном и точно такого же прегадкого настроения. Открыла глаза, сердце зашлось в тахикардии, стоило вспомнить вчерашний вечер перед камином в кабинете Имрана.

То, как он сжимал меня, как насаживал на себя, словно на вертел. Как вытрахивал из меня стоны и последние силы… Как я стала влажной и ему это понравилось, судя по хриплым выдохам мне на ухо и той гадкой ухмылочке. Я не могу сказать, что мне было хорошо или хотя бы терпимо, но он теперь уверен в обратном. И всё из-за неестественной реакции на насилие. Видать, я, и вправду, вжилась в роль жертвы. Боюсь, совсем скоро мне начнёт это нравиться.

А потом Машка… И тот её взгляд, полный жалости. Меньше всего мне нужно её дурацкое сочувствие. Особенно после того, как она же и отдала меня в руки Басаева.

Да, я не раз думала о том, что ей довелось пережить. Радовало ли меня это? Нет. Мне жаль, что с ней так обошлись. Жаль свою сестрёнку, которая с каждого своего свидания приносила мне шоколадку или леденец на палочке, а если женишок попадался жадный, она тут же его бросала, мотивируя свой поступок тем, что «нечего с нищебродом связываться, нам ещё нужно тебя на зиму одеть и на учёбу отправить». И я любила её, вот такую. Обожала её за любовь ко мне. Машка никогда не была паинькой, но она была моей семьёй. И да, мне безумно жаль её.

Но не ту, которой она стала сейчас. Эту ухоженную, красивую, но безумно холодную и коварную суку, лишившую меня единственного родного человека.

И не ей жалеть меня.

Стул всё так же стоял под дверью. Ко мне никто не ломился, и даже стука я не слышала, хотя проспала дольше обычного и завтрак мне должны были принести часа два назад. Имрана в это время либо не было дома, либо он был занят своими бандитскими делами, а потому я могла свободно дойти до кухни и спокойно поесть. Холодильник в поварской зоне никогда не пустовал, а я научилась не стесняться и ни в чём себе не отказывать. Даже когда у плиты находился молчаливый повар, мне никто не воспрещал брать продукты или уже готовые блюда.

Закончив с душем и одеждой, я повертелась перед зеркалом, на какое-то мгновение залипла на своём отражении. Что во мне такого? Что он нашёл во мне? Почему он так сильно меня хочет?

А он хочет. Я почувствовала это вчера, на его члене, которым он едва меня не порешил.

А Булат?

Да эти мужчины могли бы иметь любую женщину. Любую! Но вцепились в нас с Машкой, словно… Точно. Машка. Они оба были влюблены в неё. А я, видимо, похожа на сестру больше, чем мне казалось раньше.

Склонив голову, попыталась найти схожие черты и к своему удивлению таки нашла. И немало. Машка чуть выше меня и немного шире в кости. А в остальном… Мы действительно похожи. Особенно лицо: овал, губы, разрез глаз, нос. Поэтому и узнали друг друга сразу же. И это после стольких лет разлуки. А ведь мы обе порядком изменились.

Интересно, я стану такой же, как она? Злобной, ледяной, мстительной? Или я уже такая, просто не замечаю в себе перемен?

И тут же качаю головой. Нет. Я не такая, как она. Я бы ни за что не стала мучить абсолютно незнакомого человека просто из мести другому. Я бы не стала рушить чужую жизнь просто из прихоти или ненависти. Да я даже Басаева пырнуть вчера не смогла. Хотя нож у его тарелки лежал совсем рядом. Я могла просто протянуть руку и схватить его. И вонзить этому мужику в глотку или в глаз. Я могла. Физически это было возможно. Он потерял бдительность и смотрел либо мне в глаза, либо ниже, на моё тело. И я совру, если скажу, что у меня в голове не промелькнула эта мысль… Но я струсила. А Машка, я думаю, не испугалась бы. Она бы запросто убила, если бы ей так захотелось.

Не похожи. Совсем разные. И Имран с Булатом слепы, если не видят этого.

На кухне было пусто, что не могло не радовать. Прислуга, закончив свои дела, разбежалась по углам особняка, где, видимо, слилась со стенами. Мне иногда казалось, что они действительно так умеют. Правильно, кому бы хотелось встретиться в мрачном коридоре с хозяином этого дома?