Жили-были…

Вскоре после войны ездили в Токарёвку мама и бабушка Маша. Зашли и в семью бывшего жениха, Василия. Его дома не оказалось, на работе был. А по дороге обратно бабушка Маша говорит маме:

— Вот, Зинушка, вышла бы я за Ваську-то замуж — отец у вас был бы. С войны-то, вон, живой вернулся.

Так-то оно так. Но только не с Зинушкой бы ты тогда разговаривала. И опять, строчки эти писал другой бы. А то и не было бы этих и других строк…

Болезнь бабушки Маши не отступила. В 1962 году, весной, она умерла, в Долгопрудном, у своей дочери Александры. Ночью, в дату её смерти, маме, словно наяву привиделось женское лицо и голос:

— Что же ты спишь? Твоя мать умерла.

В этот же день пришла и телеграмма из Долгопрудного.

Похоронена бабушка Маша в Новодачной, на Долгопрудненском кладбище, на 25-м участке, она первая открыла это место (входить надо по центральной аллее налево по тропинке между 24 и 25 участками; ориентиром будет совсем недалеко, с правой стороны от дорожки, могила Битюкова Юры, двоюродного племянника Живилкова дяди Паши). Вместе с бабушкой Машей упокоились в одной оградке и зять её, Павел Федорович Живилков (14.03.1975 г.), и внук, Фунтик, Александр Николаевич Шведов (06.07.1990 г.), и внучка, Ирина Павловна Малышева (05.10.2012 г.), а теперь уж и две последних её дочки — Мария (08.11.2018) и Александра (06.07.2019)…

Дальше я приведу небольшие рассказики из того времени, связанные со Шведовым Шуркой и другими родственниками.

Шурка очень не любил купаться. Прямо до рёва. (Да и кто из детей это любил?) Часто он приходил к нам домой, поиграть с нами, Мишкой и Серёжкой. В тёплое-то время ещё ничего, долго светло. А вот зимой темнеет рано, не очень складно топать до дома по темноте. А как его отправить к бабушке? Выход у мамы нашёлся соответствующий. Она вечером объявляла:

— Так, ребятишки, всё, собирайтесь, сейчас будем купаться!

Тут уж Шурка встаёт и говорит, что, мол, мне надо домой, а то бабушка заругается…

Или такое. Приходит он к нам как-то зимой. А на улице — круговерть, ветер с нашей западной стороны на деревню, шумит даже в трубе. Мама его спрашивает:

— Как же ты дошёл в такой ветер?

— Как хорошо! Я под ветерок!..

1961 год. Полным ходом идёт денежная реформа, обмен 1:10. Из старых денег оставили в обращении только медные 1, 2 и 3-х копеечные монеты. Когда об этом узнали, то было уже поздно. Мама работала в магазине. Накануне этого объявления к ней пришла ревизия и пересчитала медные деньги (их тогда не пересчитывали, а взвешивали, потому что номинал денежки примерно соответствовал количеству граммов сплава, из которого она была изготовлена). Но, помню, что-то осталось и у нас, кажется, два килограмма (порядка 20 рублей новыми или 200 рублей старыми).

Лето. Мы с Шуркой идём на наш конец, к нам. Только что отошли от дома бабушки Маши, идём по дороге напротив магазина и дома Панюшкиных, соседей бабушки Маши, как Шурка поднимает с дороги красную бумажку, свёрнутую в несколько раз. Мы сначала подумали, что это обёртка от конфеты. Но оказалось, что это 10 рублей новыми, а по-старому — 100(!) рублей, огромная сумма. Мы такой даже ещё и в руках-то не держали, хотя и видели, даже и не сообразишь сразу, что это сто рублей. Я-то, конечно, видел, потому что мама приносила домой вырученные деньги, мы их и рассматривали. Пошли к бабушке Маше. Показал ей Шурка денежку, она, естественно, сразу сообразила, что это за деньги.

— Так, — говорит, — ребята, вы никому не сказывайте, что нашли, а то отберут. А тебе, — это она уже Шурке, — я куплю саблю.

Шурка давно уже приставал к ней с этой саблей.

На следующий день бабушка Маша пошла в Полетаево, эти деньги она положила в сберкассу, а Шурке купила долгожданную саблю за 10 рублей (старыми), на её ножнах так и было написано: «Цена 10 руб.».

Тогда, в советское время, на всех товарах стандартно и нестираемо писали цену, например, на литых чугунных утюгах: «ц. 12 р. 30 к.».

Шурке бабушка сказала:

— Вот, теперь ты можешь говорить, что нашёл десять рублей, и тебе бабушка на них купила саблю.

Теперь Шурка ходил по деревне героем, с саблей на боку, на зависть всем друзьям-мальчишкам. Да и было чему завидовать: красные пластиковые ножны, в них блестящее алюминиевое лезвие с пластиковой ручкой, а к ножнам прицеплен с двух концов настоящий кожаный тонкий ремешок. Прямо хоть в командиры назначай…

И другое, что тоже осталось в памяти.

1962 год. В мае месяце умерла бабушка Маша. А летом к нам приехали все долгопрудненские: тётя Шура с дядей Пашей и Ирой, тётя Маруся с Шуркой, а своего тогдашнего мужа, дядю Колю Пашкова, она с собой не взяла. Родители её в этом даже упрекнули. Но он через два дня явился, сам доехал, по адресу. Утром бабушка Вера выходит на улицу, а к дому подходит мужик, спрашивает Чекалиных, где, мол, такие живут.