Жили-были…

А Саши-Фунтика нет. Умер летом 1990 года. Что ни говори, а был он талантливым. Поступил на режиссёрский факультет, бросил, но не от таланта. Писал хорошие стихи, знаком был, тогда ещё молоденьким, с Евгением Евтушенко и его компанией. Хорошо рисовал маслом на холсте, играл на трубе и скрипке. Но, к сожалению, так нигде и не пригодилось в его жизни. Осталась от него дочка Катя и внук его, Миша. (В 2013 году Миша поступил в Авиационный институт, проучился три года, но потом бросил, был призван в армию. В 2018 году, весной, комиссован по состоянию здоровья; обещал 12 ноября 2018 г., в день похорон его прабабушки, Марии Сергеевны Шведовой, восстановиться в институте, но, что-то, вряд ли это сделает.) Катя живёт сейчас в Москве, а Миша в Долгопрудном в квартире своей прабабушки.

Вообще говоря, 1990 год был у нас очень урожайным на покойников: в мае месяце, шестого мая, умерла Антонина Георгиевна, бабушка моей жены Марины, летом, подряд друг за другом, тесть, Николай Николаевич и Саша Шведов. Кроме этого, в самом начале мая, умерла и наша бывшая соседка по квартире на Пятницкой, Ларченкова Анна Прокофьевна, которая находилась в доме-интернате для престарелых на улице Островитянова. (С весны 2017 по май 2020 года в этом же доме-интернате находилась Татьяна Юрьевна Рыссак, племянница Марии Васильевны; умерла 6 мая 2020 г.)

5 октября 2012 года умерла от инфаркта и Ирина. В этот день она с дочкой Леной была у своей мамы, Александры Сергеевны, поскольку у мамы был день рождения 2-го октября. Но день этот был будним, тем более, что и Лена работала. Договорились на ближайший выходной. После они с Леной возвратились к себе домой, где Ирине и стало плохо. Вызвали скорую помощь, но Ирина уже умерла, от обширного инфаркта. Похоронена в Новодачном, на Долгопрудненском кладбище, вместе с отцом, Павлом Фёдоровичем Живилковым, бабушкой Машей и Шведовым Александром Николаевичем, моим и её двоюродным братом. А сейчас там же похоронены Александра Сергеевна (06.07.2019) и Мария Сергеевна (08.11.2018)…

Павел Фёдорович Живилков, или, как его называли в нашей родне, Павлик, зять бабушки Маши, очень пришёлся для нашей родни. Когда он служил на сверхсрочной в армии, то познакомился с Александрой Сергеевной, она училась в текстильном училище (тогда вместе с Серафимой Васильевной, моей тётей по линии отца). Взял её адрес в Красный Куст. И вот, как-то зимой, в довольно холодную погоду, он перекладными добирается до этого Красного Куста, находит дом бабушки, стучится. А сам совсем замёрз, особенно ноги. Его быстро отогревать, потом — на печку. Жених, оказывается, приехал! Ну а как быть-то? Отдавать или нет, дочку-то? Поскольку в доме мужиков нет, то бабушка Маша повела его показать к нам, к Чекалиным. Посидели у нас, поговорили. Дядя Паша всем понравился, особенно важно было мнение дедушки, Василия Васильевича, а он тоже отозвался о нём хорошо. Так тем и кончилось, поженились. Случилось это в конце 1952 года.

Расписывались они в Токарёвке (в то время это было просто, в день обращения и расписывали), потом дяде Паше надо было возвращаться в часть, где он проходил службу. Зашли на базар, встретили крёстную тёти Шуры, Любовь Егоровну Собакину (Кудинову), сестру её отца. А Любовь Егоровна потом рассказывала, что на базаре в это время был и её кум, Фёдор Васильевич Выгловский, который вместе с ней крестил тётю Шуру. Она рассказала ему, что по базару ходит его крестница с мужем, только что расписались. Вот оба крёстных и перекрыли выходы с базара (их было два), чтобы перехватить молодоженов. Попались они Фёдору Васильевичу. Он, несмотря на протесты молодых, сказал: «Да вы что? Даже и слушать не хочу, в такой-то день!». Увёз их в Троицкие Росляи, к себе домой, и устроил им скорую свадьбу, по принципу «что Бог послал». А родни в Росляях было много. Вот и сыгралась свадьба, даже с гармошкой. Тётя Шура говорила, что было очень весело…

В 1973 году я закончил институт. На распределении (оно проходило у нас в 1972 году, перед военными сборами) сказали, что есть одно место в Долгопрудном, в ЦАО (Центральная Аэрологическая Обсерватория), но без общежития. Так вот тётя Шура, моя крёстная, и дядя Паша вместе взяли меня к себе жить в однокомнатную квартиру, да ещё и коммунальную. Конечно, обуза я им был достаточная. Ладно — тёте Шуре, а дяде Паше к чему всё это? Потом, через полтора года, я перешёл в общежитие. Я искренне благодарен им за то, что они для меня сделали…

Не хотела, тогда, в 1925 году, бабушка Маша выходить замуж за дедушку Серёжу. Полюбился ей Василий, брат жены Михаила Васильевича Выгловского. Но родительского несогласия побороть не могла. И Василий тоже не мог образумить своих родителей на брак с любимой. На наше счастье. А то бы кто сейчас всё это писал? Ну, правда, дураков («чудаков», как писал Сергей Есенин в стихотворении-письме к своей сестре) в жизни хватает и без нас.