Жёлтая магнолия

Глава 25. Четыре королевы

Миа открыла глаза и почему-то подумала, что она снова в пансионе. Её наказали и отправили в подвал у самой воды, как тогда, когда она вырезала карты из книги сестры Агнессы о житиях святых.

Темно, сыро, затхло… Горит тусклая лампа, в которую льют самое дешёвое и дрянное масло, какое только можно купить на рынке Пескерия. Она чадит нещадно, и весь подвал пропитался этой гарью, и кажется, что от фитиля чёрный дым вьётся тонкой струйкой и стекает по стенам на пол, собираясь в углах.

А ещё пахнет воском, тем которым вощат хлопковые нити для плетения кружев. Воск хранится в этом же подвале, в жестяных коробках, как раз за бочонками масла.

Взгляд падает на пол, который засыпан солью.

Зачем соль?

Осознание того, что это тот самый подвал, в котором она видела зеркало и кровь, заставляет прийти в себя окончательно. И становится понятно, зачем на полу соль…

О, Серениссима!

Миа ощутила, что у неё связаны и запястья, и лодыжки, дёрнулась вперёд и окончательно поняла — она сидит на каком-то дощатом настиле, прислонившись спиной к бочке с маслом, и её руки привязаны к металлическому кольцу, торчащему из стены.

Она знает этот подвал — это пансион святой Лючии. Здесь святые сёстры хранят лампадное масло, уголь и воск. И в противоположном конце есть низенькая дверь, выходящая прямо в безлюдный узкий канал. Там всегда сумрачно, а напротив находится глухая стена Монетного двора. Через эту дверь в пансион доставляют бочки, уголь и провизию.

Значит, всё было здесь. Все эти убийства. И через эту дверь выносили тела несчастных «бабочек».

Ну почему! Почему она не поняла этого раньше!

Последние мгновенья в палаццо Ногарола сразу же всплыли в голове. Как служанка отвела её в комнату и из-за ширмы ей навстречу вышла «прекрасная альбицийская жемчужина».

Беатриче Ногарола шагнула к ней, набрасывая поверх карнавального платья длинный тёмный плащ с капюшоном, тот самый, что был на ней в видениях Дамианы.

О, Серениссима! Она ведь могла всё понять раньше! Какая же она дура и каракатица! Она подумала на Умберту, но ведь руки! Руки той женщины в самом первом из видений, когда она разглядела браслет! Это были не руки старухи! Это не могли быть руки Умберты!

И локоны цвета «розовое золото»…

Но кто бы мог подумать, что самая святая из невест Альбиции окажется убийцей!

Дамиана услышала шорох и дёрнулась, пытаясь выпутаться, но верёвки лишь сильнее врезались в запястья. Шорох превратился в шаги, загремел замок, скрипнули петли железной решётки, которой запирался подвал, и в пятно тусклого света шагнула фигура в тёмном плаще.

— Значит… ты моя племянница. Как любопытно! — раздался ангельский голосок Беатриче, и она, опустив капюшон, остановилась перед Дамианой. — А я-то думала, с чего это братья делла Скала вцепились мёртвой хваткой в какую-то грязную цверру! А цверра-то совсем не простая оказалась.

Дамиана смотрела на ангельское личико прекрасной патрицианки и не могла поверить в то, что слышит и видит.

Снова звякнула решётка, и в подвал вошёл кто-то ещё. Миа повернула голову и увидела три фигуры, появившиеся из мрака.

И поняла, что случится дальше.

Её захлестнула такая волна ужаса, что в голове стало разом гулко и совсем пусто. Она просто молча смотрела на двух мужчин и женщину, что вошли и остановились, сбрасывая капюшоны плащей.

Кто они такие, догадаться было нетрудно: огромный здоровяк с оттопыренной губой, в мятой шляпе и кожаном переднике мясника, очевидно, что Серджио Манзотти, тот самый сумасшедший, которого освободил доктор Гольдони. И рядом с ним, собственно, сам доктор — невысокий, худощавый, с заострённой бородкой клинышком. А женщина в маске — Вероника.

Они пришли завершить свой ритуал.

— Она… Она только что убила твою мать! — хрипло воскликнула Дамиана, с ужасом глядя то на Беатриче, то на Веронику. — И ты стоишь рядом с ней, как ни в чём не бывало?!

— Вот уж не думала, что тебя волнует Умберта! Она всё никак не хотела умирать, — спокойно ответила Беатриче. — И она должна быть благодарна, что Вероника отправила её прямиком к ангелам без лишних мучений.

— Но, как ты можешь?! Ты — «жемчужина Альбиции», самая святая из всех невест… за что можно так ненавидеть собственную мать?! — Дамиана всё ещё не верила, что за личиной этого ангела скрывается хладнокровная убийца.

Беатриче посмотрела на Дамиану сочувствующе, и равнодушно ответила, разведя руки в стороны:

— Она это заслужила.

— Заслужила?!