Жёлтая магнолия

— Да. Много ли ты о ней знаешь?! — спросила Беатриче, доставая из кармана чётки. — Моя мать ненавидела всех своих дочерей. Она рожала нас одну за другой в ожидании, что в одной из нас окажется древняя кровь. Но, увы. Мы были всего лишь обычными девочками. И это было хуже, чем проклятье. Она бесконечно изводила нас этим. Из двенадцати её дочерей — я единственная, последняя, кто осталась здравом уме, не отправилась в монастырь или не умерла. А знаешь почему? Нет, древней крови во мне нет! Но зато бог не обделил меня умом. Я с пяти лет изображаю набожность и святость, потому что на святую никто не посмеет поднять руку. И даже Умберта однажды смирилась с тем, что я настоящий альбицийский ангел.

— Ангел, который убивает женщин?! Но… зачем?! Зачем всё это?! Ради куска стекла?! — спросила Дамиана, всё больше понимая, что отсюда она не уйдёт живой.

— Глупая, глупая цверра! — усмехнулась Беатриче. — Этот кусок стекла — ключ к могуществу. Скоро мой брат станет дожем Альбиции. А я стану его правой рукой. И наступит день, когда я буду решать, чем будет жить эта страна и этот город. А моя мать хотела, чтобы я просто сидела дома и рожала детей одного за другим, в надежде, что в одном из них окажется древняя кровь. И всё лишь для того, чтобы возродить зеркало! Она была просто злобной глупой старухой. Ведь для возрождения зеркала не надо рожать по ребёнку в год. Зеркалу, которое есть у нас, всё равно, чьей кровью питаться… как оказалось. Просто крови плебеек нужно гораздо больше. Моя мать так и не смогла добиться того, чтобы оно возродилось. А я смогла. И Умберта совсем выжила из ума, так что, — Беатриче сложила пальцы в молитвенном жесте и произнесла, посмотрев на потолок, — зато она не мучилась так, как мучились с ней мы. Да упокоит Господь её душу.

И голос Беатриче окрасился лёгкой скорбью. Но Дамиана поняла, что всё это скорее привычная для неё личина, которую она надевает, как карнавальную маску. Несмотря на все те ужасные вещи, которые Беатриче произносила вслух, она оставалась невозмутимой, настоящей мраморной статуей.

— Зеркалу не всё равно! — яростно воскликнула Дамиана. — Вы кормите этой кровью тёмных богов, а это путь к безумию.

— Это не безумие, это возможность видеть и слышать скрытое, — ответила Беатриче. — Тебе ли этого не знать? Люди просто не видят всё то, что видим мы.

— Вы, как пауки — всё оплели своей паутиной! — прошептала Дамина, осознавая, как много людей оказалось замешано во всё это. — И маэстро Позитано был с вами заодно?

— Он всего лишь позволял Джино Спероне делать с зеркалом… разные эксперименты. И кровь — один из них.

— Ты убьёшь меня? — хрипло спросила Дамиана.

— Конечно убью. Ты же просто подарок небес! Женщина из рода Ногарола и рода делла Бьянко, да ещё с древней кровью! За такой подарок зеркало сделает нас самой могущественной семьёй в Альбиции. И к тому же, ты сама виновата. Сердце моего брата и состояние нашей семьи должны остаться со мной. Мне не нужна соперница, поднявшаяся из гетто до небес. Тем более та, которая вешается на шею моему будущему мужу. Я уверена, что мой брат будет настолько глуп, что решит тебя озолотить. Но я ведь милосерда и добра, поэтому ты умрёшь быстро и без мучений. Они все умирали быстро. И я прочту над тобой молитву, так что ты попадёшь сразу к ангелам. Просто уснёшь, и завтра тебя найдут на одной из кампо в жёлтых лепестках. А я выйду замуж за Райнере делла Скала и буду править этим городом. Прощай, Дамиана.

Она накинула капюшон и шагнула в темноту. А доктор Гольдони бросил на одну из стоящих бочек кожаную сумку для инструментов, свёрнутую валиком. Он неторопливо развязал шнурки, и хирургические инструменты блеснули в свете фонаря.

От этого зрелища у Дамианы будто открылось второе дыхание. Страх и злость скрутили всё внутри, внезапно придав ей каких-то нечеловеческих сил.

Ей следовало сделать это раньше. Захотеть и увидеть всю картину целиком. Но она боялась, ведь это могло стоить ей жизни. Но теперь, осознание того, что она всё равно умрёт, будто расправило за спиной крылья. Теперь терять нечего…

Вот они — четыре Королевы, о которых предупреждали карты. Умберта и Беатриче Ногарола, Вероника и синьора делла Скала. И тьма, через которую надо пройти…

Она закрыла глаза и представила, что всё вокруг — это лагуна. Вода пронизана солнечными лучами и спокойна. Она поблёскивает, играя бликами и медленно застывает, превращаясь в огромное зеркало до горизонта. Ещё усилие и зеркало начинает дрожать и потрескивать так, как будто со всех сторон его сдавливают огромные тиски. А потом взрывается, разлетаясь на тысячу осколков. Каждый осколок — это будущее. Каждый осколок — один из множества вариантов. И все они проносятся перед Дамианой, словно в каком-то огромном калейдоскопе. В них одновременно и будущее, и прошлое, и то, что происходит сейчас.