Жить дальше. Автобиография

Папа повел меня показывать дом, который он строил уже много лет – как я поняла, для новой жены, ее дочки и своей мамы, которая тоже жила в этом городе неподалеку от них. Я предполагала, что встречусь с ней, своей второй бабушкой Настей, и даже захватила с собой из дома небольшой подарочек – красивый платок. Свою вторую бабушку я знала очень плохо, мы встречались пару раз в детстве. С моей мамой она не дружила, была в контрах. Помню, как мама встречала ее у нас в гостях, в комнате общежития. Усаживала за стол, который красиво сервировала, ставила на стол лучшие чашки, всевозможные вкусности, приготовленные своими руками. А свекровь сидела с поджатыми губами, держа двумя руками на коленях лакированную сумочку, и говорила о том, какой умница ее сын. Как я поняла потом, папина мама очень ревновала своего сына к маме, была недовольна его выбором и хотела ему лучшей доли. О чем не стеснялась маме сообщать. И каждый раз, когда мама оказывалась в ее доме, демонстративно нарушала уединение сына и невестки, рассказывала, что та не так готовит, не так ведет хозяйство, в общем, всячески пыталась показать, что она не пара ее сыну. А в тот единственный приезд папиной мамы к нам в гости произошла очень неприятная история. Мы увидели, как наша вторая бабушка глотает какие-то красивые драже из стеклянной баночки. Со временем я поняла, что это были таблетки от давления, довольно сильные. Но тогда мы решили, что это конфетки – круглые, белые. Мы стащили баночку из ее сумки, открыли и убедились в своей правоте – шарики были сладкими на вкус. Мы решили их немного поесть. Но не глотать целиком, а облизывать. А облизанные таблетки плевали под кровать. Я действовала осторожно, выплевывала шарики почти сразу, а сестра держала их во рту дольше. И через несколько минут ей стало плохо. Мама тут же кинулась к нам – стала пытать, что мы ели и что пили. Мы, естественно, в отказ: ничего не знаем и ничего не ели. Тут мамин взгляд упал на пол под кровать. Она увидела белые шарики и пустой пузырек, валяющийся рядом. И мгновенно все поняла. Сестре вызвали «Скорую», отвезли в больницу, откуда она вскоре вернулась бледная и унылая и рассказала, что ее заставили выпить ведро воды и промыть желудок. Так мы познакомились с нашей бабушкой. В результате мы всю жизнь считали, что у нас есть бабушка настоящая, с которой мы проводим все время и любим ее, а еще есть какая-то посторонняя тетенька, которую тоже почему-то называют нашей бабушкой.

И вот мы встретились через много лет. Мне навстречу вышла очень пожилая женщина, одетая очень просто – в ситцевый старый передник, выцветший платочек на голове. Она рассматривала меня растерянно и не знала, как реагировать. «Ба, я тебе подарок привезла», – сказала я и протянула ей платок. Что с ней случилось – не передать словами. У нее задрожали губы и на глаза навернулись слезы. Она взяла этот платок, тут же надела вместо того, что был у нее на голове. И глубоко задумалась. Она не могла не знать обо всех недостатках своего сына, пусть даже и оправдывала их (мы знали, что у папы, кроме гобоя, на котором он играл, был еще один инструмент – серебряный английский рожок. Бабушка Настя прятала его в надежном месте, опасаясь, что ее сын его пропьет). Она не могла не знать, что нам пришлось расти в сиротстве и практически нищете по вине нашего собственного папы. И вот перед ней стоит внучка, которую бросил ее сын, и протягивает ей пусть простенький, но все же подарочек. Было о чем задуматься.

Мне стало ее ужасно жалко. Я смотрела на дом, который отец строил и которым так гордился. Даже мне было очевидно, что он его никогда не достроит, и бабушка так и закончит свои дни в том стареньком маленьком флигеле, в котором сейчас живет, и все ее надежды на лучшую жизнь будут тщетными. В тот момент дом представлял собой коробку с крышей, но в мечтах отца все уже было распланировано, и он мне показывал: «Вот тут будет вход, здесь комнаты». Потом он предложил мне прогуляться до соседних домов. «Их все равно сносить будут, они стоят пустые, жильцов выселили, а я заходил внутрь, там много всего полезного, проводка еще хорошая и керамические изоляторы для этой проводки тоже подходящие, пойду скручу их по-быстрому». В общем, я поняла, что ни финансово, ни морально отец с бабушкой новый дом уже не потянут.

Когда мы с ним прощались, папа всячески намекал, что дом он строит не только для себя. «Вы с сестрой тоже можете приехать и жить тут», – сказал он. Я содрогнулась. Представить себе жизнь в этом недостроенном доме в частном секторе Артемовска было решительно невозможно. Да и зачем? Общаться с папой после стольких лет, что мы не виделись и он вычеркнул нас из своей жизни? Какие-то чувства у меня к нему возникли, но они были далеки от той любви, что была у нас с бабушкой. Бабушка была своя, родная, уютная и всепрощающая. Мы ее не бросили бы ни за какие коврижки.

На следующий день я отбыла в Ростов. Мы даже обнялись на прощание, но так и не пообещали друг другу, что встретимся снова.