Жить дальше. Автобиография

Снявшись в фильме «Пьеса для пассажира», Игорь мгновенно оказался среди артистов совершенно другого ранга. Все, кто когда-либо снимался у Абдрашитова, получали знак качества. Чулпан Хаматова, сыграв во «Времени танцора», стала культовой актрисой, и с другим ее коллегами то же самое произошло. Игоря пригласили на фестиваль «Кинотавр» и разрешили взять с собой жену. Тем более что с председателем фестиваля Марком Рудинштейном мы уже были знакомы. Кто-то мне шепнул, что можно попробовать уговорить Рудинштейна взять с собой и Андрюшку. Мне очень хотелось вывезти его на море, а денег лишних не было совсем. Я приехала в дом актера, где у Марка Григорьевича был офис, долго ждала, когда можно будет пройти к нему в кабинет. Туда непрерывно заходили люди, подписывали какие-то бумаги, что-то согласовывали. Я набралась смелости и вошла, Марк поднял голову, у него были одни очки на глазах и еще одни на лбу, и он сказал устало: «Привет, Ира». Я изложила свою просьбу, что, мол, нам позарез надо поехать на фестиваль с сыном, потому что мы живем с туберкулёзником в одной коммунальной квартире, и ребенку необходим морской воздух. «Ты меня без ножа режешь. Ты же понимаешь, что это сложно? Ты же бывала на фестивалях». А я, честно говоря, нигде до этого не была. Он говорит: «А где я его поселю, у меня все расписано?» «Он маленький, спать будет в одной кровати со мной». – «А есть?» – «Из моей тарелки». – «А в самолете лететь?» – «У меня на ручках». Марк махнул рукой и говорит: «Девочки, впишите ребёнка в список!» У меня аж слезы брызнули из глаз.

Целый месяц мы готовились к поездке, рассказывали Андрею, что есть такой благодетель, Марк Рудинштейн, что именно благодаря ему он поедет на море. Андрей был очень воодушевлен, расспрашивал про чаек, про рыбалку, про других детей, которые там будут.

И вот фестиваль, наконец, начался. Мы прилетели в Сочи, стоим в лобби отеля, с одной стороны Александр Гордон с женой Катей (я тогда еще подумала: «Надо же какая гармоничная пара, он рассуждает, а она молчит, слушает. Уважает его, наверное»). С другой стороны Олег Иванович Янковский. Сзади какие-то французские киношники. Все свои, все профессионалы. А из окон уже видно море, и такое это чудо, что мы вот здесь, среди всей этой красоты.

На второй день подходит к нам на пляже Вадим Юсупович. «О, Андрюша, гомо сапиенс, как дела? Как там плохие операторы? Пойдем, я тебя познакомлю с Рудинштейном». И берет его за руку, ведет по пляжу, туда, где расположились Марк Григорьевич и режиссер Владимир Хотиненко. Я за ними наблюдаю издалека. И вижу, что Андрей что-то говорит, а потом раздается гомерический хохот. Хотиненко смеется – только что со стула не падает. Рудинштейн берет Андрюшу за руку и подводит ко мне. «Знаешь, – говорит, – что твой ребенок сказал? Он подошел ко мне и важно произнес: “Андрей Ливанов. Русский”. И протянул мне руку. Как ты думаешь, что мне пришлось ответить? “Марк Рудинштейн. Еврей”».

Я испугалась сначала, думаю – с чего ему вдруг взбрело таким образом представляться, мы вообще дома не обсуждаем национальности. Но Марк Григорьевич меня успокоил, не бери в голову, говорит, он ребенок, мало ли чего сболтнул. А Марк с тех пор только так и говорил при встрече: «Андрюх, привет, это Марк Григорьевич, помнишь меня?»

Началась фестивальная жизнь. Мы вовсю наслаждались приятной компанией, морем и фруктами, которые иногда могли себе позволить купить на местном рынке. Однажды сидим на пляже, едим черешню. И вдруг я поднимаю голову и вижу своего старого знакомого Кирилла Андреева. Я удивилась – что он, манекенщик, делает на кинофестивале. Оказалось, что Кириллу все-таки удалось исполнить свою мечту, и он приехал в Сочи как солист новой группы «Иванушки Интернешнл». На «Кинотавре» должно было состояться их первое выступление. Кирилл очень волновался, как оно пройдет. К тому же у них совсем не было денег – гастроли у них еще не начались, но они уже успели потратиться на костюмы, которые покупали на свои деньги, чуть ли не в долг. «Представляешь, – говорит, – нас сюда привезли, поселили, а на довольствие не поставили – не хватило на нас еды». И до меня доходит, что он уже давно тут, а значит, жутко голодный. Я предложила ему черешни, он начал отнекиваться, кивать на Андрюшу, мол, ему нужнее. Но я чуть ли не силой вручила ему оставшиеся ягоды и не позволила возражать.