Жить для возвращения

Летом 1928 года судьба уготовила ему роль спасателя. В Ледовитом океане к северо-востоку от Шпицбергена потерпел катастрофу возвращающийся из полета к Северному полюсу дирижабль «Италия» с экспедицией под начальством генерала Умберто Нобиле. На поиски затерянных во льдах отправились десятки судов и самолетов разных стран мира, но главную роль был призван сыграть — и сыграл! — самый мощный в те времена ледокол «Красин» со спасательной экспедицией под руководством Самойловича, в составе которой был и экипаж летчика Б. Г. Чухновского.

О спасательных операциях, о том, как менее чем за пять суток удалось вернуть в строй законсервированный, лишенный команды и угля ледокол, выйти на нем из Ленинграда в полярные моря и спасти тех, кто уже отчаялся получить помощь, написано множество книг, сняты фильмы. Красинская эпопея получила всемирный резонанс, а имена героев-спасателей и в первую очередь имена начальника экспедиции и наших молодых пилотов стали символами всего самого светлого и гуманного, гордостью человечества, его надеждой.

Но отшумели ликования, участники спасательной экспедиции получили заслуженные награды (у Самойловича появился орден Трудового Красного Знамени), досыта поездили и по стране, и по загранице, где как нельзя более способствовали признанию СССР в глазах зарубежного мира — и наступили будни. Директор Арктического института снова почти каждую навигацию уходит во льды, руководимые им отряды работают на всем гигантском побережье Северной Евразии, историческом «фасаде» России.

В начале 30-х годов Самойлович побывал и в воздушном пространстве над Арктикой, но не на самолете, а на дирижабле «Граф Цеппелин». Рудольф Лазаревич возглавил научную группу беспримерной международной воздушной экспедиции. С какими чувствами отправлялся пятидесятилетний профессор в тот захватывающий воображение арктический полет? Ведь прошли всего три года со дня гибели «Италии», нередко случались катастрофы с другими воздушными исполинами. И тем не менее, презрев риск, забыв о возрасте и болезнях, Самойлович уходил в тот полет, продолжавшийся без посадки 106 часов, со страстью юного первооткрывателя. Он писал: «Трудно представить себе хотя бы одного человека, который, побывав в Арктике, не почувствовал бы болезненной любви и непреодолимого влечения к ее красотам. Но лишь немногие счастливцы могут отдаться своему влечению».

Он по праву считал себя именно таким счастливцем. Любимая и любящая семья, любимый Ленинград, родной институт, преданные ученики, ежегодные плавания в морях Ледовитого океана, посещение высокоширотных островов и архипелагов — что еще может желать исследователь?

Середина 30-х. Самойлович награждается орденом Ленина — «за Арктику». Он депутат Ленсовета, вицепрезидент Географического общества СССР (а президент — Николай Иванович Вавилов), почетный член географических обществ многих стран мира, член Международного морского арбитража, член Совета при начальнике Главсевморпути О. Ю. Шмидте. Популярность его чрезвычайно велика, особенно в Ленинграде. Но в стране уже наступили кровавые времена.

Большой террор, разразившийся на Большой земле, не обошел и высокие широты. В Заполярье во все больших количествах обнаруживались «враги народа». Журнал «Советская Арктика» в 1936 году после сообщений о чистках в большевистских партячейках на Крайнем Севере писал: «Оказался сильно засорен Арктический институт, мы до него только теперь добрались». По воспоминаниям близких, Рудольф Лазаревич мрачнел день ото дня и не раз им говорил, чтобы в случае его ареста они знали: он ни в чем не виноват, вся его деятельность была направлена на то, чтобы открыть для нашего народа богатства полярных недр и освоить этот край.

В 1937-м году Самойлович не должен был идти в Ледовитый океан — ему предстоял полет через Северный полюс на самолете Сигизмунда Александровича Леваневского в Америку, куда его пригласило Национальное географическое общество США прочитать цикл лекций американским студентам и специалистам по Арктике. Рудольф Лазаревич загорелся этой идеей, несмотря на то, что по маршруту СССР — Северный полюс — США тогда никто в мире не летал, экипажи Чкалова, Громова и Леваневского еще только готовились к «Великим Сталинским перелетам», и Самойлович должен был стать первым в истории пассажиром на этой трассе.