Жить на свете стоит

– Вот именно! Ты приехал ко мне, чтобы я тебя пожалела, нос тебе вытерла, по головке погладила – ах ты, бедненький-маленький, ах, как тебе досталось, ах, злые дяди обидели мальчика! А ты не подумал, бедный мальчик, что пришлось пережить мне?! Не подумал, какие связи я подняла, чтобы вытащить тебя оттуда?! И что вообще мне пришлось испытать за все время, что длится эта канитель со статьями о Гавриленко?! Я есть не могу, спать не могу! У меня руки ходуном ходят, я вздрагиваю от каждого телефонного звонка, оглядываюсь на улице, как шпионка в военных фильмах! Но нет – куда тебе! Ты ж только свои проблемы видишь, только собственные неудобства чувствуешь, только себя щадишь и жалеешь! А я тебе нужна исключительно в роли мамки-жалельщицы! Хватит, я устала!

Она вскочила, схватила сигарету и едва сумела прикурить, настолько тряслись у нее руки. Масленников оторопело смотрел на нее и отказывался верить в то, что услышал.

– Ника… скажи, что ты это не всерьез!

– Ага – пошутила я! – рявкнула она, усаживаясь на подоконник и приоткрывая окно. – Настроение у меня игривое, не заметил?

Артем подошел к Нике вплотную и попытался обнять, но она неожиданно с силой оттолкнула его:

– Да убери ты от меня свои руки! Думаешь, что можно любой конфликт загладить в постели? Масленников, ну, хоть ты-то не будь примитивным павианом, а?! Я не для того этот разговор завела, чтобы ты меня в койку потащил!

Артем потерял терпение, что случалось с ним крайне редко. Он ударил кулаком по столу так, что Ника испуганно замолчала.

– Хватит! – рявкнул он, тяжело задышав. – Хватит! Чего ты хочешь от меня?! Чего?! Предложения руки и сердца?! Странный способ выбрала и неудачное время!

Ника посмотрела на него с жалостью:

– Дурак ты, Тема. Уходи-ка отсюда, а? Я тебя очень прошу – уходи, не заставляй меня ненавидеть тебя. Мне это будет тяжело и неприятно.

Она забралась на подоконник с ногами и отвернулась к стеклу, прижалась щекой и закусила губу, чтобы не заплакать. Ей не хотелось показывать Артему слабость и слезы, ей нужно было, чтобы сейчас он ушел. Просто открыл дверь квартиры и вышел. И не появлялся как можно дольше – до тех пор, пока она не разберется в себе, не определится, как быть дальше. «Может, отпуск взять? – тоскливо думала Ника снова и снова, водя пальцем по стеклу и почти физически страдая от того, что Артем никак не уходит. – Взять отпуск, уговорить Ирку и рвануть куда-нибудь вдвоем… И не видеть никого, и телефон отключить, и ноутбук дома оставить, чтобы соблазна не было…»

Когда наконец входная дверь захлопнулась, Ника, испытав облегчение, позволила себе заплакать.

И, словно злая насмешка судьбы, именно в этот момент позвонил Гавриленко. Как почувствовал…

Ника сперва не хотела брать трубку, не хотела объяснять, почему всхлипывает, из-за чего плачет, но Максим проявил неожиданную настойчивость и терпеливо ждал ответа. Она нажала кнопку:

– Да, я слушаю.

– Надеюсь, я не поздно?

– Нет. Я еще не ложилась.

– Вы не хотите прогуляться? Я как раз еду мимо вашего дома…

Неожиданно для себя Ника разозлилась. Почему он считает себя вправе вот так звонить почти ночью и предлагать какие-то прогулки? Она что, девица из службы эскорта? Или такова плата за освобождение Артема?

– Что, избалованный маленький Трилли хочет собачку? – тихо и язвительно выдавила она.

– Какой Трилли? – не понял Гавриленко.

– Надо же, а я думала, что вы читали классику, и уж «Белого пуделя» Куприна точно в школе изучали! – еще более едко отозвалась Ника, нашаривая сигареты и зажигалку.

– А-а, вон вы о чем… я не сразу понял. Ника, у вас еще что-то случилось?

– С чего вдруг?

– Я не помню, чтобы вы разговаривали со мной в таком тоне.

Нике стало стыдно. Почему она вдруг сорвалась на Максима, который совершенно ни в чем не виноват? Он и так вчера здорово выручил и ее, и Масленникова. Разве он мог знать, что именно сейчас звонить не стоило? Он же не телепат. Могла бы не брать трубку, ведь не хотела же…

– Извините, Максим Алексеевич, я действительно что-то… как-то перегнула…

– Я могу вам помочь?

– Можете, – решительно сказала она, спрыгивая с подоконника и вытирая рукавом слезы. – Если подождете немного в машине, я выйду, и мы погуляем. Или… – Она поколебалась пару секунд. – Лучше… знаете что, а лучше поднимайтесь ко мне и подождите в комнате, хорошо?

Гавриленко, видимо, не ожидал такого предложения и слегка растерялся:

– А это удобно?

– Если вы боитесь потревожить моих соседей…

– Нет, конечно, я вообще парень тихий, могу громко не топать, – рассмеялся он. – Говорите номер квартиры.

Пока Гавриленко парковал машину и поднимался, Ника успела поправить макияж и теперь мучительно выбирала, что бы надеть. Звонок застал ее в метаниях между свитером и джинсами и длинным свободным сарафаном и водолазкой. Ника побежала в коридор, открыла и, крикнув, чтобы Максим проходил в комнату, скрылась в спальне.

Когда она вернулась, облачившись все-таки в джинсы и свитер, то застала Максима за рассматриванием книг на небольшом стеллаже. Он обернулся на звук ее шагов:

– Вы любите Шелдона?