Жить на свете стоит

– Так, плюем на замки, на хозяйку, идем в спальню и спим, пока тошнить не начнет, – решительно заявила Ирина, – и я к тебе с удовольствием присоединюсь, поскольку тоже не выспалась.

– Ты мне объясни, идиот, как вышло, что она мимо тебя просвистела? Как вы ее вдвоем вообще упустили? В пустом здании!

– Так вот это и непонятно… все обшарили, да и где там шарить-то было? А потом этот черт в своих модных ботинках на мостках поскользнулся, пришлось его в травмпункт везти. Кто знал, что он этой корове руку ухитрился сломать? Об этом разговора даже не было. Я, когда ее на крыльце увидел, аж дар речи потерял…

– Лучше бы ты… а, да что теперь! Девка у вас была, можно сказать, теплая и готовая, а вы два клоуна!

– Ну, в другой раз умнее будем!

– Боюсь, что в другой раз у нее уже будет отличная и профессиональная охрана. И вам, дилетантам, она станет совсем не по зубам.

Все проблемы по смене замков в квартире взял на себя Артем, чем очень удивил Нику. Когда она, переночевав у Ирины, явилась утром в редакцию, вызвав переполох гипсом на руке, Масленников улучил момент и положил на стол рядом с клавиатурой связку ключей.

– Можешь не бояться, к тебе никто не войдет, я вчера сменил замки. И вот еще… – на столе перед Никой появился новый мобильный телефон, – номер я твой восстановил.

Он повернулся, чтобы уйти, но задержался и, осторожно коснувшись пальцем гипса, спросил:

– Может, ты пока дома побудешь?

– Зачем? Я прекрасно печатаю левой рукой.

– Я подумал, что…

– Артем, спасибо за телефон и замки. И… извини, если я вчера грубо себя вела. Просто не каждую ночь проводишь на стройке в обществе мертвого бомжа. – Ника сунула ключи в карман сумки и включила компьютер, совершенно не интересуясь, какое впечатление произвели ее слова на Масленникова.

Артем постоял еще пару минут, почувствовал себя лишним, как-то затравленно оглянулся по сторонам и вышел из кабинета. Ника прекрасно увидела его состояние, то и дело бросая взгляд в прикрепленное над монитором зеркальце. Масленников определенно был напуган тем, что произошло с ней.

– А вот будешь знать, как подставлять меня, – пробормотала Ника под нос и зашла на сайт фотобанка в поисках нужных для статьи иллюстраций.

Как назло, первой же фотографией оказалась панорама Карлова моста, и Стахова углядела в этом знак. С некоторых пор все, что связано с Чехией, для нее прочно ассоциировалось с Гавриленко. «О, господи! – подумала Ника, поспешно закрывая снимок. – Прямо по Фрейду. Могу даже предсказать, что он сегодня непременно позвонит. Ну, не Фрейд, понятно, а Гавриленко». И вдруг она честно призналась себе, что нестерпимо хочет услышать голос Максима. Его спокойные интонации внушали ей уверенность и давали ощущение покоя. Так было прежде с Артемом, давно, еще в самом начале их романа. Ника помнила себя тогдашнюю – вспыльчивую, категоричную, не терпящую никаких возражений и замечаний, готовую кинуться защищать себя и свои убеждения от кого бы то ни было. И только Масленников своим спокойствием и даже некой меланхоличностью довольно быстро изменил ее. Потом, со временем, Ника потихоньку снова стала прежней, но это было уже начало конца. Артем перестал играть в ее жизни важную роль, и она хорошо это понимала.

– Ника, тебя к телефону! – Голос Натальи заставил Нику отвлечься от анализа собственной жизни.

– Ну, вот на кой черт звонить на редакционный телефон, когда есть сотовый, – пробормотала она, досадуя на Гавриленко, ибо была уверена, что это звонит он.

Все оказалось несколько иначе…

– Что, корова, думала – выскользнула? – проговорил низкий мужской голос, в очередной раз показавшийся знакомым. – Не-ет, это я тебе разрешил погулять пока. Но скоро все закончится.

– Что вам от меня надо?! – крикнула она, забыв, что кругом любопытные глаза и уши. – Я не имею отношения…

– И не будешь иметь! – перебил мужчина. – Не будешь – я сказал!

В трубке раздались гудки, и Ника беспомощно оглянулась – коллеги, затаив дыхание, наблюдали за ней.

– Что уставились? – враждебно спросила она, сразу чувствуя прилив злости и вместе с ней сил.

– В отпуск тебе пора, – со вздохом констатировала Наталья, снова утыкаясь в монитор, – которую неделю на всех кидаешься, скоро кусаться начнешь.

Ника почувствовала себя неловко. Коллеги не были в курсе ее неприятностей, а любопытство, видимо, является врожденным чувством у журналистов, так что Никина грубость выглядела не очень хорошо.