Жить только наполовину (ЛП)

Фанаты кричали, апплодировали и скандировали ее имя, и с каждой новой нотой гул толпы только увеличивался, все больше походя на разрушительную волну. Заиграли первые аккорды ее самой популярной песни, которую она написала, чтобы выплеснуть свою ярость на него. Когда проигрыш дошел до первых строк припева, Минако подумала о том, сможет ли она продолжать исполнять ее: она всегда считала, что это его серебряные глаза померкли, превратившись в серые. Сейчас же она знала правду, и не хотела больше произносить этих слов, но остановиться она попросту не могла — ее фанаты ждали эту песню. Так, крепко сжимая микрофон дрожащими пальцами, она начала петь лучший сингл года по мнению нескольких хит-парадов Токио: «Серебро стало серым».

Стоило лишь первым словам сорваться с ее губ, как она осознала, насколько они несправедливы и оскорбительны, а ведь когда-то она думала, что он получил по заслугам: предатель мог почувствовать ее презрение, ее боль. Да, он был мертв, но какая разница? Сейлор Мун поджарила его задницу…

Она запнулась.

Нет, не его…

Она едва ли не задохнулась на припеве, и была рада, когда наступила пора проигрыша. Ей требовалось перевести дыхание, сконцентрироваться — она же лидер, а лидеры сильные. Из ее глаз полились слезы.

Второй куплет дался сложнее, чем предыдущий. Она стремилась вспомнить то сочетание злости, ярости, боли и ожесточения, которые и стали основой для этой песни, но не смогла. Все померкло перед светом правды: правды о нем, о его прошлом и их смерти.

За следующим припевом последовал следующий проигрыш, а она больше не могла этого выносить: она подавила очередной всхлип и прекратила петь. Челка упала ей на лицо, и она разревелась. Ор толпы и громкий рев бас-гитары заглушили ее всхлипы, а мигающий свет ярких софитов помог скрыть струящиеся по ее лицу слезы. Настало время очередного припева, но вместо того, чтобы в очередной раз выплеснуть порцию гнева, она, словно со стороны, услышала эхо собственных слов:

Но теперь мне открылась правда,

Которая томилась в глубине,

Как я могу ненавидеть тебя,

Если теперь я знаю,

Что то были не твои глаза:

Твои мерцали серебром,

А его были серыми.

Я погубила любовь,

Которая не должна была угаснуть…

Музыканты были сбиты с толку, фанаты впали в экстаз, а сама она была раздавлена. Слезы еще сильнее полились из ее глаз, когда она, задыхаясь от рыданий, повторила:

— Твои глаза мерцали серебром, а его были серыми.

Она убежала со сцены, пока музыканты доигрывали последние аккорды. Ей требовалось исполнить еще три песни, но она не могла, просто не могла. Она пробежала мимо озадаченных работников сцены, мимо своего удивленного менеджера и весьма обеспокоенного Артемиса. Но ей не было до них никакого дела.

Она вбежала в гримерку и заперла дверь. Боль наполнила ее, заглушая голос здравого смысла. Она закричала в приступе агонии, и выдрала все бантики из ее волос: она должна носить только один бант! Один красный бант! Но, нет, ее волосы были собраны в какую-то особую замысловатую прическу с косичками, которую он бы возненавидел. Ему нравилось, когда она носила волосы распущеными. Она скинула туфли на шпильке и швырнула их об стену, после чего рухнула на пол, не в силах больше выдерживать горя. Ее тело не реагировало в полной мере на ту боль, что испытывало ее сердце. Она пронзительно закричала, а затем начала плакать, плакать и плакать, затем кричать, а потом рыдать, пока ее легкие не запылали, а горло не пересохло. А затем она полностью ослабла, а голова начала разрываться на части, но ей было все равно — она этого заслужила. Полностью заслужила.

Данбурит был прав: она проклята.

***

Цветочный запах ударил ей в нос, когда развеялось действие телепорта, и перед глазами предстала реальность. Серенити сбежала от нее, но не в этот раз! На этот раз она лично притащит Принцессу на Луну.

— Серенити! — позвала она, после чего уловила краем глаза два развивающихся белокурых хвостика, скрывающихся за углом, и Венера понеслась за ней. — Попалась! — выкрикнула она, выбежав из-за угла.

Серенити уже надежно укрылась в крепких объятиях ее Принца, но совсем не это привлекло внимание Венеры, а довольный смех мужчины, который стоял поблизости. Длинные платиновые волосы свободно падали на его широкие плечи, а в его серебряных глазах плескался солнечный свет. Мужчина широко улыбнулся, после чего произнес:

— Полагаю, нелегко приходится, когда принцесса представляет собой сплошной клубок из любопытства.

Она густо покраснела от этой поддразнивающей колкости, и чуть не пропустила высказывание Эндимиона:

— Кунцит!

***

— Кунцит, — повторила Минако.

Оруженосец принца Эндимиона, сильнейший воин Терры. Единственный мужчина, который смог покорить ее необузданное венерианское сердце. Она сильнее сжалась в комок:

— Мне так жаль…