Читаем Житие Дон Кихота и Санчо полностью

Житие Дон Кихота и Санчо

Но вернемся к кукольному театру. В столице моего отечества — и отечества Дон Кихота — есть кукольный театр, на подмостках которого разыгрывается освобождение Мелисендры, или возрождение Испании, или революция сверху; и там, в парламенте, двигаются картонные фигурки,¹⁴⁶ которые дергает за ниточки маэсе Педро. И давно пора, чтобы ворвался туда безумный странствующий рыцарь и, не обращая внимания на вопли, принялся бы валить с ног, обезглавливать и увечить всех, кто там жестикулирует, и погубил бы и изничтожил все достояние маэсе Педро.

Каковой добился‑таки своего, и Дон Кихот, бедняга, — недаром жил в нем добряк Алонсо Кихано Добрый, — убедился, что все случившееся результат волшебства, и сам присудил себя к штрафу за убытки. И заплатил с лихвой. Впрочем, если подумать, то справедливо, чтобы тому, кто живет лживыми вымыслами, после изничтожения оных по мере возможности возместили убытки, покуда не научился жить истиной. И то сказать: если отнять у гаеров их гаерский промысел, а они только им и умеют кормиться, чем же им в таком случае жить? И так же верно, что не смерти грешника хочет Бог, а чтобы обратился к добру и жил; чтобы мог он обратиться к добру, ему надо жить, а чтобы он мог жить, ему надо дать средства к существованию.

О Дон Кихот Добрый, с какою щедростью ты заплатил за ложь — после того как сам же свалил ее с ног, обезглавил и изувечил: ты дал четыре с половиною реала за короля Марсилия Сарагосского, пять с четвертью за Карла Великого и расплатился за прочих, так что общая сумма составила сорок два реала с тремя четвертями! Если бы можно было за такую же цену разнести в щепки кукольный театр парламента, да и тот, другой, тоже!¹⁴⁷

Глава XXVII

в которой объясняется, кто такие были маэсе Педро и обезьяна, и рассказывается о неудачном для Дон Кихота исходе приключения с ослиным ревом, кончившегося не так, как он хотел и рассчитывал

После эпизода с маэсе Педро, а мы уже знаем, что это была за птица, Дон Кихот повстречался с толпой вооруженных крестьян из деревни ревунов и попытался отговорить их от намерения сражаться из‑за такого вздора; но вот Санчо, желая поддержать своего господина, некстати вздумал зареветь ослом; и тут градом посыпались камни, и Дон Кихот ускакал прочь, пустив Росинанта полным галопом и от всего сердца поручив себя воле Бога, дабы спас его от опасности.

И в этом месте, повествуя о том, как впервые обращается в бегство бесстрашный победитель бискайца, Рыцаря Зеркал и льва, столько раз встречавшийся лицом к лицу с людскими воинствами, жизнеописатель говорит: «Если храбрец обращается в бегство, то это означает, что он обнаружил численное превосходство врага, ибо благоразумным мужам надлежит беречь себя для более важных случаев».¹⁴⁸ Да и как мог бы Дон Кихот противостоять народу, который похваляется искусством реветь по–ослиному? Для народа коллективный способ изъясняться — нечто вроде ослиного рева, даже если каждый из тех, кто составляет общий хор, пользуется для собственных нужд членораздельной речью; известно ведь, как часто случается, что люди, вполне — или хотя бы отчасти — разумные, собравшись вместе, образуют народ–осел.

Обычно говорится: прежде чем издать постановление о том, как править народом, узнаем, каково его мнение. Почти то же самое, как если бы коновал, вместо того чтобы осмотреть осла, и прощупать, и простукать, чтобы выяснить, какова его хворь, и что у него болит, и чем его пользовать, спросил бы у осла, каково его мнение, и, прежде чем выписать рецепт, стал бы дожидаться, пока осел заревет, приняв на себя таким образом роль толмача с ослиного языка. Ни в коем случае; когда народ ревет по–ослиному и его не убедить словами, надлежит обратиться в бегство, как подобает рыцарю благоразумному, а не опрометчивому. И не обращать внимания на себялюбцев Санчо, ноющих, что мы их не защитили, когда им вздумалось сдуру зареветь по–ослиному перед ревунами.

После чего Санчо снова завел разговор о жалованье, и Дон Кихот изъявил готовность рассчитаться с оруженосцем и уволить его; и вот тогда‑то и произнес Рыцарь те самые слова, такие суровые: «Ты осел и будешь ослом, и так и останешься ослом до конца своей жизни»,¹⁴⁹ и, услышав эти слова, бедняга оруженосец расплакался и сознался, что ему недостает только хвоста, чтобы стать полным ослом. И великодушный Рыцарь простил его, приказав, чтобы постарался быть мужественнее. И одно из величайших благ, коими Санчо был и пребудет обязан Дон Кихоту, состоит именно в этом: Рыцарь убедил его, будет убеждать и впредь, что ему, Санчо, только хвоста недостает, а то был бы полным ослом. Но пока Санчо следует за Дон Кихотом и служит ему, хвоста у него нет и не вырастет.¹⁵⁰