Жития радикальных святых: Кирилл Белозерский, Нил Сорский, Михаил Новоселов

Нило-Сорский скит

Где-то в 1480-е годы, вскоре после возвращения в Россию, Нил вместе с Иннокентием и еще несколькими монахами создают скит вблизи речки Сора, в болотистой местности на расстоянии около 20 километров от Кирилло-Белозерского монастыря. Если Кирилл и Ферапонт, как и многие другие отцы-основатели, создавали свои монастыри в особенно красивых местах, то Нил постарался найти место как можно некрасивее – для чего ему в том прекрасном озерном краю, должно быть, пришлось постараться.

Такая же отрицательная эстетика проявится и в устройстве деревянной церкви – как можно более простой. Нил будет вспоминать историю из Жития святого Пахомия Великого (одного из основателей египетского монашества в IV веке): монахи одного из его монастырей показали Пахомию только что построенную ими красивую церковь; Пахомий поднатужился и перекосил один из опорных столбов для крыши, исказив пропорции здания. Мораль: внешняя красота нужна для мирян, а для монахов она только вредна, так как стремится отвлечь от красоты подлинной. Этот эпизод так нравился самому Нилу, что он пересказывает его в своем главном сочинении об уставе скитской жизни – так называемом «Предании» (в сохранившемся подлиннике, написанном рукой самого Нила, оно называется «О жительстве от святых писаний», то есть «Из святых писаний: о том, как жить»).

Пахомий был создателем общежительного монашества, а не скитского, но Нил во многом ориентировался и на него тоже. В частности, к уставам Пахомия восходил запрет на прием неграмотных – очень жесткое требование для общества, в котором грамотен был лишь ничтожный процент населения. В монастырях Пахомия проблема решалась за счет того, что все неграмотные проходили обязательное обучение грамоте – под угрозой изгнания из монастыря. Ситуация Нила была другой, так как он принципиально не брал в скит новоначальных монахов, а в Кирилло-Белозерском монастыре новоначальных учили грамоте. Обязательность знания грамоты очевидным образом следовала из принципа «спасения по книгам», сформулированного в послании к Гурию Тушину. Несмотря на руководство старца, скитское житие все равно предполагало провождение большей части времени в уединении, и, кроме того, никто не мог дать гарантии, что монаху не придется когда-нибудь оказаться в изгнании и одиночестве.

Вообще говоря, идея скитского жития у Нила – это не идея совершенно автономного вида монашеской жизни, а лишь возможность развития для тех, кто уже начал свою монашескую жизнь в общежитии кирилловского типа.

Единственная на долгие годы церковь скита была посвящена Сретению Господню. Посвящение этого храма содержало яркий и понятный монахам символизм. Чтобы осознать его сегодня, нужно вспомнить, что конкретно выделяли в празднике Сретения исихасты. Главный исихастский святой Григорий Палама в середине XIV века в своей проповеди на этот праздник говорит о Сретении как встрече с Богом, к которой приводит девственная и молитвенная жизнь, даже если она начинается после пребывания в браке: «…тому, тело которого стало храмом Божиим по причине Духа и в котором обитает Дух Божий, – необходимо быть чистым или по крайней мере укрощать себя, и таким образом постоянно пребывать незапятнанным, удерживая проявляющиеся страсти, и проявлять старание для стяжания святости и целомудрия и бежания от всякого блуда и нечистоты, дабы всем нам, с веселием, вечно пребывать с Нетленным Женихом в чистых Брачных Чертогах». Видимо, это и хотел сказать Нил о смысле жития в скиту.

Монахи жили в кельях-избушках, по одному, а кельи располагались так, чтобы никто никому не мешал, но связь между кельями не исчезала. Из каждой кельи можно было видеть вдали другую келью, но только одну, да и то на таком расстоянии, чтобы оттуда не доходили звуки вроде чтения келейного молитвенного правила. Между кельями был оставлен лес, и устав скита запрещал его вырубать, так как он обеспечивал изоляцию келий друг от друга; лес для хозяйственных нужд валили в стороне от скита.