Жюль Верн

Жюль зашагал к себе, радуясь возможности наедине побыть со своими думами, - в эти часы дня Иньяр уходил в театр на репетиции своей оперетты. Но, видно, судьбе не хотелось, чтобы Жюль работал в этом году: не успел он снять пальто и шляпу, как вошел Лемарж - его приятель по юридическому факультету.

- Я к тебе с просьбой, - сказал он.

- И для этого ты оделся, как жених!

- Я и есть жених. Через десять дней я женюсь на молодой, красивой, богатой!

- Редчайшее соединение качеств, - заметил Жюль. - Умна ли она?

- Пока что да. Прошу тебя быть на церемонии моего бракосочетания; оно состоится двенадцатого мая, в Амьене. Мы весело проведем время, ты отдохнешь...

Жюль поблагодарил за оказанную ему честь. Уехать из Парижа, повеселиться на свадьбе, ухаживать за хорошенькими амьенками, влюбиться, полюбить, сделать предложение, вступить в брак... Заманчиво и страшно.

Он взглянул на свой письменный стол. На нем все в пыли. Амьен или работа? Длительное безделье или образовательные беседы с Гедо и уютный читальный зал в Национальной библиотеке?

- Очень прошу тебя, поедем, - умоляюще протянул Лемарж. - Клянусь, не раскаешься. Родители моей невесты богаты. Их винному погребу завидует весь город. Ты поживешь у нас пятнадцать - двадцать дней, а потом сядешь за свой стол, сотрешь с него пыль и с новыми силами примешься за работу. Ты растолстеешь, порозовеешь, ты... - Вези меня в Амьен, - сказал Жюль.

Глава шестнадцатая

ДВЕ СВАДЬБЫ

Париж превращался в грандиозную финансовую контору по скупке и продаже земли, домов, убеждений и совести. В переполненном вагоне поезда Жюль за четыре часа пути до Амьена получил столько материала, столько ценных сведений об игре на бирже и спекуляции, наслушался таких разговоров о внезапном обогащении одних и обнищании Других, что всего этого хватило бы на большой рассказ под названием "Золотая лихорадка". Жюлю казалось, что все пассажиры в родстве друг с другом, - настолько откровенны были разговоры их, так по-семейному беседовали они, хвастая своими приобретениями, выигрышами на падении курса ценных бумаг, на дьявольски хитром способе купли и перепродажи земельных участков в том городе, куда всех этих людей везет услужливый, добрый паровоз - величайшее изобретение скромного, бедного человека, никогда не игравшего на бирже и даже не имевшего собственного дома. Жюлю не давал покоя толстяк в синем костюме, соломенной шляпе, в желтых башмаках на скрипучей подошве. Он держал Жюля за пуговицу пиджака и без умолку твердил:

- Играйте на бельгийских, юноша! Только на бельгийских! Плюньте на все другие! После нашей победы над русскими в гору идут английские бумаги, но тут надо быть очень осторожным; дело в том, что. . . потом я все объясню, все объясню! Дай бог здоровья нашему императору, - при нем можно жить и радоваться! Играйте, юноша, на бельгийских! Я полюбил вас, как родного сына!

- Благодарю вас, - сухо отвечал Жюль.

- Не за что, я рад помочь человеку, не имеющему опыта. Мой сосед увлекся аргентинскими и в короткое время остался без единого су. Чудак! Ему казалось, что "Аргентина" божественно звучит. Дурной тон, очень дурной тон, юноша!

- "Аргентина" и в самом деле звучит неплохо, - сказал Жюль. - В этом слове есть что-то романтическое, влекущее. .. Вы были в Аргентине, месье?

- Ну! Зачем ехать туда, если она сама придет ко мне! На прошлой неделе за сотню франков можно было иметь три сотни верного барыша! Я купил на пять тысяч. Придет и Аргентина! Земля в Пикардии и Бретани сейчас дешевле, чем на кладбище в десяти километрах от Парижа. Но через месяц все переменится, надо торопиться, ловить счастье за хвост. У счастья он длинный, но скользкий!

К вечеру Жюль прибыл в Амьен. Он вышел из вагона и направился к паровозу: он по-детски любил все, что имело отношение к механике, помогающей человеку. С паровоза сошел выпачканный в саже и масле человек в очках. Жюль почтительно приподнял шляпу:

- Здравствуйте! Сердечно благодарю вас за благополучный рейс! Вы управляли паровозом?

- Что угодно? - сухо спросил машинист.

- Ничего, я только хочу поблагодарить вас за то, что вы так умело управляете этой металлической лошадкой, - проговорил Жюль и постучал концом трости по колесу паровоза. - Надеюсь, вы довольны вашей должностью?

- Не сказал бы, - ответил машинист, принимаясь за смазку поршня. - Вы инженер?

- Нет, я просто интересуюсь машинами. Вы управляете чудом, мой друг! Лет через сорок ваши внуки скажут: дедушка управлял машиной на земле, мы управляем машиной в воздухе. Будьте здоровы, мой друг! Еще раз спасибо!

На привокзальной площади Жюля встретил Лемарж.

- Да здравствует французская литература! - приветствовал он своего друга. - Ты первый из приглашенных. Познакомься - моя невеста Эмма де Виан.

Жюль пожал тонкие пальчики блондинки в белом платье.

- Сестра моей невесты, мадам Морель, - сказал Лемарж.