Жюль Верн

- Я женился, - сказал Жюль; ему еще не наскучило оповещать об этом своих знакомых.

- Поздравляю, - почтительно произнес Корманвиль, человек сорока лет, высокого роста, уже седой и сутулый.

- Я женился, - повторил Жюль, - а потому и веду нормальный образ жизни: ежедневно обедаю, на моих сорочках каждая дюжина петель имеет столько же пуговиц, меня любят, ухаживают за мною, допускают, что в будущем я стану знаменитым, и верят, что я уже и сейчас чем-то отличаюсь от простых смертных. Короче говоря, - я счастлив. Идемте ко мне обедать. Цветная капуста, много мяса, кабачки, мадера и вместо одного Барнаво я имею двух. С этим новым Барнаво, по имени Онорина, вы и познакомитесь. Насвистывая вальс из оперетты Иньяра, Жюль повел кораблестроителя к себе.

-Мне сильно везет, - без умолку говорил Жюль, размахивая тростью, судьба милостиво окружает меня людьми интересными, умными, сердечными. Я знаком с лучшими людьми Франции. Теперь судьба послала вас, месье Корманвиль. Мы будем обедать, а потом вы расскажете о себе, о ваших поездках, о России. Возможно, придет Барнаво. Этот человек столь же необходим обеду, как соль и перец...

Жюля ожидал гость. Высокого роста, с пышной шевелюрой и маленькими веселыми усиками человек сидел в качалке против Онорины и что-то, смеясь, рассказывал. Онорина поминутно восклицала:

-И не боялись? Под самыми облаками?

- И даже над ними, мадам, - басил пышноволосый. Он встал, как только в комнату вошел Жюль, вытянулся и, ожидая, когда представят, правую руку держал наготове для пожатия.

- Познакомься, Жюль, - сказала Онорина. - Это Феликс Турнашон, он же Надар.

Жюль пробормотал: "Очень рад", - представил в свою очередь Корманвиля и вместе с ним устроился на диване, во все глаза разглядывая гостя.

Так вот он какой, этот Феликс Турнашон, известный парижский фотограф, он же Надар - автор статей по воздухоплаванию, появляющихся почти еженедельно в газетах, талантливый карикатурист, художник, смельчак, сфотографировавший Париж из корзины воздушного шара. За этими снимками охотился весь город. Вот он какой, этот Надар-Смелый, спортсмен, стрелок, охотник, пловец.

Надар мечтал о постройке гигантского аэростата с двухэтажной корзиной; в ней должны были быть столовая, спальня, кухня.

Проект этого фантастического аэростата был опубликован в газетах. Для него требовались 20 000 ярдов шелковой материи; высота этого воздушного шара достигала в проекте 200 футов; он вмещал в себя 20000 кубических футов газа.

Жюль смотрел на аэронавта, фотографа, фельетониста, художника, спортсмена и думал о том времени, когда он, Жюль Верн, сумеет заняться любимым делом - фантазированием с пером в руке. Корманвиль спросил Надара, известно ли ему что-нибудь о состоянии воздухоплавания за границей, в частности в России. Надар привстал и отрывисто произнес:

- В России? А что там? Вы были в этой стране?

- Был и очень уважаю русских,- ответил Корманвиль.- Я жил в Петербурге, там у меня много друзей, я с ними переписываюсь.

- Все это очень хорошо, но... какое отношение к воздухоплаванию имеет Россия? - запальчиво проговорил Надар. - Насколько мне известно, русские умеют превосходно сражаться, но я что-то не слыхал, чтобы они что-нибудь изобрели, тем более в области воздухоплавания. Англия и мы, вот...

Корманвиль перебил:

- Вы хороший, отважный человек, мой друг. У вас светлая голова и ясный ум, но, простите, вы мало чем отличаетесь от всех других французов, воображающих о себе, что они...

- Что? - зарычал Надар. - Не позволю!

- Позволите, - мягко произнес Корманвиль. - Русские рассказывали мне о своем соотечественнике, по фамилии Ползунов, - сто лет назад он построил первую в мире паровую машину. Шотландец Уатт...

- Уатт является истинным изобретателем паровой машины, - сказал Надар.

- Не спорю, - улыбнулся Корманвиль. - Но и русский, этот Ползунов, также не менее истинный изобретатель паровой машины. Эти люди жили в одно и то же время, они совершенно не знали друг друга, они...

- Что вы хотите сказать, черт возьми! - топнул ногой Надар, задорно покручивая усики.

- Я хочу сказать и уже говорил, что русский народ талантлив, что мы непростительно мало знаем Россию, с которой полезно было бы никогда не ссориться, всегда жить в мире и согласии. Вот, например, воздухоплавание. ..

- Да, воздухоплавание, - надменно проговорил Надар.

- В июне тысяча восемьсот четвертого года из Петербурга вылетел и поднялся под облака аэростат. В его корзине находился известный ученый, академик Захаров.

- Под облака! Вы сказали - под облака? - запальчиво произнес Надар.

- Воздушный шар достиг высоты в три тысячи метров,- спокойно продолжал Корманвиль. - Это уже не под облака, а много выше, дорогой Надар!

-Три тысячи метров! - воскликнул Надар, ероша свою шевелюру. - Не может быть! Где об этом сказано? Кому это известно?

- Русские - народ скромный, - сказал Корманвиль. Онорина, согласившись с этим, заявила, что гости могут поссориться после обеда, а сейчас надо садиться за стол.