Живая мишень

— Мы полагаем, наш подозреваемый имеет доступ к этому капиталу, сеньор де Сантос, — сказал Росс. — Если он все-таки здесь, я предположил бы, что он скрывается под чьей-то личиной. Изменил имя, а может, и внешность. И вполне вероятно, в настоящее время ведет жизнь богатого человека, высокоуважаемого обществом.

— В городе довольно много кубинцев, которые подходят такому описанию, инспектор, — де Сантос зажег сигару. Он предложил открытый золотой портсигар Россу и Стокли, но они отказались. — Как он примерно выглядит, могу я поинтересоваться? Возраст, и так далее?

— У него нет глаз, — сказал Сток.

— Нет глаз?

— Его глаза абсолютно бесцветны. Как у какого-нибудь зомби из фильма ужасов.

Росс продолжил:

— Я уверен, этот человек вел себя довольно сдержанно и тихо, когда только приехал. Но сейчас он может чувствовать, что уже прошло довольно много времени и пора выходить на поверхность, образно выражаясь. Наслаждаться богатством.

— Как же, понимаю. Думаю, у меня есть идея, — предложил Цезар. — Сегодня вечером будет одно мероприятие. Ежегодный благотворительный обед, организуемый моим фондом. Там будут присутствовать очень знаменитые и высокопоставленные представители кубинского общества, потому что мы будем вручать Медаль Свободы.

— Это будет неплохой отправной точкой, сеньор де Сантос, — сказал Росс, — спасибо.

— Коктейли — в семь, обед — в восемь. Большой бальный зал гостиницы «Фонтенбло» на Майами-Бич. Приглашения на ваши имена будут за регистрационным столом. Буду ждать встречи с вами на обеде. Боюсь, без галстуков не обойтись.

— Это значит, нам нужны смокинги, Росс, — сказал Сток, и Росс многозначительно посмотрел на него, выходя за дверь.

23

Париж

Моник Делакруа стояла у высоких двустворчатых окон кабинета посла, затягиваясь сигаретой «Голуаз», и смотрела на весь этот цирк с газетчиками. Приготовления к сегодняшней пресс-конференции в саду посольства начались еще на рассвете. Это было довольно беспокойное утро. Представители агентств «Френч Пресс», а также «Фокс», Си-Эн-Эн, «Скай» и «Би-би-си» прибыли в восемь. За высокими стенами, окружавшими обширную территорию посольства, высился лес спутниковых антенн, установленных на специально оборудованные грузовики. Все приготовления для встречи прессы проводились под руководством Делакруа, личной помощницы посла Дьюка Мерримана в течение вот уже нескольких месяцев.

Это событие, как намечалось, начнется сегодня, в субботний полдень.

— Ну что, счастливы теперь? — спросил ее агент Макинтош. Вопрос повис в воздухе, словно завитки синего табачного дыма. Он недолюбливал ее. Не доверял ей. И она отвечала ему тем же. Она не горела желанием слушаться кого-нибудь, кроме самого посла. Особенно этого грубого, невоспитанного американца, который появился в посольстве совершенно внезапно. Ситуация нелепейшая. Новый начальник безопасности хотел, чтобы Моник убралась из здания как можно быстрее, в то время как сам посол хотел как можно быстрее затащить ее в постель. Противостояние двух желаний, которое посол Мерриман пока что выигрывал.

Моник знала, Макинтош хотел «накопать на нее как можно больше грязи», как обычно говорят американцы. Ее друг, Ноэль, управдом в посольстве, подслушал, как двое подчиненных Макинтоша шептались о ней на кухне. Пусть следят, сказала она Ноэлю, она ведь была хорошей девочкой швейцарской закваски из кантона Де Во. Разве нет?

Специальный агент ДСБ Рип Макинтош, присланный защищать американского посла во Франции и его семью, был этим теплым июньским утром далеко не самым счастливым человеком на земле. Худой мужчина с заостренными чертами лица и подстриженными «ежиком» седыми волосами, он сидел в кожаном кресле, пристально вглядываясь в женщину, на которой было надето сшитое на заказ платье «Шанель» с черными и красными вставками.

— Я говорю, счастливы ли вы теперь, госпожа Делакруа? — повторил он.

— В отличие от вас, я всегда счастлива, агент Макинтош, — сказала она, даже не глядя в его сторону. Моник выпустила изо рта очередную струю дыма, откинув при этом прядь темных волос с бледного лба.

Рип Макинтош все-таки был счастлив время от времени — в тех редких случаях, когда все люки были задраены, все охранники расставлены по местам, когда территория по всему периметру хорошо просматривалась и когда на каждого можно было положиться — в общем, когда все было разложено по полочкам. Но сейчас Рип Макинтош не был счастлив. На то существовал целый ряд причин, и первая из них заключалась в том, что ему определенно не нравилась идея с проведением чертовой пресс-конференции. Пусть он не знал наверняка, что собирается говорить посол Мерриман, но достаточно ясное представление об этой речи у него имелось.

— По крайней мере, вы могли бы быть чуть благосклоннее по отношению ко мне, мисс Делакруа, — сказал Макинтош статной брюнетке, в очередной раз нарушив тишину. — Мои агенты и я сам несем ответственность за безопасность посла и его детей. Не говоря уже обо всем персонале посольства включая вас.