Животные рядом с нами

Наконец один из тореро достает шпагу и, пряча ее под мулетой, подходит к измученному быку, и, когда он, обороняясь, медленно и неохотно наклоняет голову, этот «герой» глубоко вонзает шпагу в шею и грудь животного. Бык больше не нападает. Из носа у него хлещет кровь, он не видит больше этих тысяч глаз, жадно стремленных на него отовсюду. Быть может, теперь они кажутся ему маргаритками, растущими на его родном пастбище. Природа милосерднее, чем мы, люди, называющие себя венцом творения. Смерть от потери крови безболезненна, и бык делает то, что делал еще теленком, напившись материнского молока, и что делают все коровы, быки, волы, когда вечернее солнце, достигнув горизонта, скрывается за грядой кучевых облаков. Согнув передние ноги, он касается грудью земли и укладывается на бок. Так спокойно умирает это мужественное животное. А смог ли бы тореро умереть столь же достойно, если бы бык сумел пустить в ход свои рога?

Теперь на арену выходит мужчина в куртке мясника. Подойдя сбоку к умирающему быку, он ловко вонзает короткий кинжал между позвонками непосредственно ниже головы. Если он знает свое дело, то, коротко вздрогнув всем телом, бык вытягивается и затихает. На арене появляются три рослые лошади со свитой людей, одетых во все голубое. Накинув на рога петлю, они уволакивают труп быка. Звучит музыка.

Если тореро понравился зрителям, то его просят обежать вокруг трибун с отрезанным ухом своего мирного противника. Такого тореро осыпают цветами олеандра, конфетами, одаривают вином. Он кланяется публике, как цирковой артист, жаждущий похвал. Если же он сражался плохо, убегал или прятался от быка и не убил его, даже пронзив два-три раза шпагой, то ему вручают бычий хвост, а зрители забрасывают его пустыми бутылками и другими предметами.

Затем все повторяется. Снова слышится музыка, и очередной ничего не подозревающий бычок устремляется на арену. И так до тех пор, пока десяткам тысяч зрителей это не надоест. Тогда на середину арены выносят швейные машинки, велосипеды, столы, заставленные окороками, колбасами, винами. Празднично одетые девочки выкрикивают номера выигравших лотерейных билетов, и те из зрителей, у которых на входном билете оказался такой же номер, возвращаются домой, не только насладившись зрелищем смерти невинных животных, но и с выигранной швейной машиной. Могут спросить: «А не мучительство ли зверей такая коррида? Не позор ли это, лежащий пятном на культуре испанцев, южных французов и латиноамериканцев? Не следует ли им стыдиться этого?» Я взял себе за правило отвечать на подобные вопросы обдуманно, без скоропалительных выводов.

Начнем поэтому издалека. Установлено, например, что рыбы, как и люди, видят мир цветным и превосходно слышат звуки, различая их тончайшие оттенки. И, конечно же, они, так же как и мы, чувствуют боль. Но разве это мешает нам считать рыбалку очень успокаивающим, полезным и приятным спортом? Для рыбаков, конечно, не для рыб. А ведь рыба весом в несколько граммов или фунтов испытывает такую же боль, такие же мучения, как и бык, весящий несколько центнеров. Думается даже, что разъяренный, сражающийся бык ощущает в пылу битвы меньшую боль, чем рыба, испуганно бьющаяся на стальном, засевшем в гортани крючке, на котором в свою очередь извивается от боли еще живой червяк.

Коррида тянется долго. Большинство бычков вскоре отказываются сражаться. Видно, как мучительно болят их раны в холке, как грызет, как пронзает их эта боль. И тореро, понукаемому возбужденными зрителями, приходится прилагать все больше усилий, чтобы заставить слабеющих от мук животных защищаться. Да можно ли радоваться этому? Но ведь люди буйствовали в восторге еще на аренах Древнего Рима, когда на их глазах закалывали побежденных гладиаторов, когда сжигали первых христиан или бросали их на съедение львам. Видимо, люди устроены иначе, чем животные.

Я считаю, что коррида сравнительно безопасна для участвующих в ней людей. Серьезные ранения, травмы черепа и смертельные случаи встречаются здесь гораздо реже, чем в боксе или вольной борьбе. Да и сами по себе испанцы, в общем, симпатичный и благородный народ. Коррида, однако, нисколько не вдохновила меня, и вовсе не оттого, что там убивают быков. Да и кто из нас, обожающих бифштексы или жаркое из говядины под кислым соусом, мог бы, положа руку на сердце, защищать этих животных? Но недостойно человека наслаждаться муками живых существ! Впрочем, вправе ли мы, любители бокса, вольной борьбы, смертельно опасных авто- и мотогонок, критиковать любителей корриды?

Быстрее, дальше, выше… сапсаны, дельфины, гепарды

Стремительный гепард — один из крупных представителей семейства кошачьих — отличается тем, что очень легко приручается.