Живу как хочу. Принять прошлое и обрести себя в настоящем

1. Родительство. Это для меня максимальная уязвимость, потому что больнее, чем мой ребенок, меня не ранит никто. И самое ужасное, что я возводила культ ребенка и культ материнства в такой абсурд, что очень долго боялась дать сдачи. Меня ранят, а я эмпатично и принимающе объясняю ситуацию, ищу слова, иду на уступки. Но нет. Я не всегда хочу объяснять. Не всегда хочу позволять себя обижать. Не всегда вообще хочу разговаривать.

2. Бойкот. В моем детстве был нормой. Игнорирование — это высшая мера наказания. И я обещала себе, как и все мы, что так поступать со своим ребенком никогда не буду, пока в период сепарации от меня я не сдалась. Мы не разговаривали неделю. Точнее, так: я не разговаривала неделю. И скажу вам — это здорово наконец-то отключиться и побыть не в контакте. Чувства вины не было. Было прочное чувство справедливости и честности с собой.

3. Сепарация.

Она происходила энергетически. Я ощущала, как моя дочь, которая уже не ребенок, разрывает мембрану моей защиты и выходит из нее. Как сдвинуть мать с трона? Вот так. Выйти из-под ее опеки и пойти против нее. Это больно. Для обеих. Это энергетически невыносимо. И ощущение беспомощности захлестывает. Но единственное верное решение — идти в схватку. Да. У тебя нет еще опыта защиты. Да, ты нападаешь на меня. Ну что ж, добро пожаловать в мир женщин: защищайся, если нападаешь. Держи удар, если идешь в атаку. Рассчитывай на то, что я не буду тебя ни щадить, ни жалеть, раз ты решила, что взрослая. Взрослые женщины решают вопросы по-взрослому. Тут каждый за себя. И мир женщин жесток.

4. Беспомощность. Она долго сопровождала меня. Годами. Потому что я не знала, как правильно, и очень боялась навредить. Больше я не боюсь — ни навредить сама, ни что могут навредить мне. Это мир. Взрослый мир. Он жесток и несправедлив. Добро пожаловать в реальность. Здесь никто не безоружен, просто все бьют разным калибром.

5. Женственность. Меня могут обесценивать и идеализировать. Ничего во мне и моем мире от этого не изменится. Я лишь система координат. Лишь поверхность, о которую можно потереться, чтобы получить свой профиль. Но на мне не остается больше ссадин, царапин и ран. И, лишь проходя через этот лабиринт моей жизни, моя взрослая дочь может принять свою женственность. Найти свой стиль. Найти в себе потенциальную женщину и присвоить эту роль. Это тот потенциал, который я или принимаю и использую, или так и боюсь до него дотронуться, следовательно, не реализую себя.

6. Сестринство.

Это не равно «мы подружки» и ни в коем случае не тождественно «мы делимся всем друг с другом, и у нас нет секретов». Слава богу, у каждой из нас есть секреты и у каждой есть своя жизнь. Интересная. Насыщенная. Которой не всегда хочется делиться. Сестринство — это знать, что у другой женщины есть свое пространство, и уважать его. Всё. Больше за этим ничего не стоит. Можно обмениваться опытом. Можно молчать. Можно быть в близости. Можно делиться. А можно — нет. Можно быть для себя. С собой наедине. В кругу женщин. И войти туда можно, только пройдя все предыдущие фазы.

7. Впустить. Самое сложное в материнстве — не пригласить дочь на пьедестал женственности, а впустить. Потому что приглашение может быть двуличным, с расчетом, что на объявленную вечеринку никто не придет. А она придет. И это надо тоже прожить внутри. И это очень сложно.

8. Баланс. Когда кажется, что уже вся обойма спущена в стену и никто не ранен, в ход идет другое оружие. Игра становится сложнее, уловки изощреннее. Манипуляции и многоходовки интереснее. Единственное, что мне помогает, — держаться с отцом взрослой дочери вместе. Не ради нас — ради нее. Я думаю, ту поддержку, которую мы сейчас оказываем друг другу, мы не оказывали никогда в жизни. И ради этого стоило вместе пройти этот путь, чтобы сейчас оказаться здесь, в этой точке. С этими знаниями.

Можно долго культивировать свое материнство. Молиться на ребенка, как на бога. Можно жертвовать собой. Можно делать что угодно, если цель — лишь культивировать отношения и ухаживать за ними на всех уровнях.