Живые. История спасшихся в Андах

В 15:21 Лагурара вышел на связь с диспетчером в Сантьяго и сообщил, что пролетает над Планчонским ущельем и рассчитывает достичь Курико — чилийского городка, расположенного на западном склоне Анд, — к 15:32. Спустя три минуты Лагурара вновь связался с Сантьяго и сказал, что идет уже над Курико и берет курс на Майпу. Самолет повернул под прямым углом на север. По мере приближения самолета к аэропорту Пудауэль диспетчер разрешил летчикам снизиться до 10000 футов^[32], а в 15:30 запросил эшелон полета и получил ответ: «Эшелон сто пятьдесят». Это означало, что лайнер снизился на 3000 футов^[33]. Он вошел в облачную гряду и оказался в зоне турбулентности. Лагурара включил соответствующий сигнал, обязывающий пассажиров пристегнуть ремни и не курить, а также отдал распоряжение стюарду Рамиресу, который принес Феррадасу калабас^[34] с горьким южноамериканским чаем мате, вернуться в салон и проследить, чтобы неугомонная молодежь выполнила требование пилотов.

В салоне царило беспечное веселье. Несколько человек разгуливали по проходу и заглядывали в иллюминаторы, надеясь рассмотреть в разрывах облаков горные вершины. Другие перебрасывались мячом над рядами кресел. В хвосте небольшая компания играла в карты. Из кабины пилотов появился Рамирес и попросил стоявших в проходе сесть в кресла и пристегнуть ремни.

— Впереди циклон, — сказал он, — так что самолет немного потанцует. Но не волнуйтесь. Мы на связи с Сантьяго и скоро приземлимся.

Стюард направился к бортовой кухне, расположенной в самом хвосте, собираясь продолжить со штурманом Мартинесом прерванную игру в труко^[35]

. Возле кухни оживленно болтали четверо юношей. Рамирес велел им занять места в передней части салона, сел напротив штурмана и взял свою колоду.

Когда «Фэйрчайлд» нырнул в облака, началась сильная тряска. Пассажиры забеспокоились. Кто-то шутил, маскируя нервозность. Один из ребят подошел к микрофону в хвосте самолета и объявил:

— Уважаемые господа, пожалуйста, наденьте парашюты. Мы скоро совершим посадку в Андах.

Но аудитории было уже не до смеха, потому что именно в этот миг лайнер попал в воздушную яму и резко снизился на несколько сотен футов^[36]. Заметно встревоженный Роберто Канесса повернулся к сеньоре Никола (она и ее муж сидели через проход) и спросил, не страшно ли ей.

— Да, мне страшно, — ответила женщина.

Зазвучала веселая «Конга, конга, конга». Канесса, стараясь взять себя в руки, поднял с пола мяч и бросил доктору Никола, а тот сделал длинную передачу кому-то в конце салона.

Эухения Паррадо оторвалась от книги и посмотрела в иллюминатор, но не увидела ничего, кроме белой пелены. Тогда она придвинулась к взволнованной Сусане и взяла ее за руку. Позади них о чем-то беззаботно беседовали Нандо Паррадо и Панчито Абаль. Паррадо не стал пристегиваться, даже когда они провалились во вторую воздушную яму. Грянуло озорное «Оле-оле-оле!» — это запели ребята, которые не смотрели в иллюминаторы..

«Фэйрчайлд» пробил слой облачности, и вместо плодородной Центральной чилийской равнины далеко внизу пассажиры увидели покрытые снегом горные вершины, проносившиеся всего в каких-то десяти футах^[37]

от крыльев.

— Это нормально, что мы летим так близко к скалам? — спросил у соседа один юноша.

— Не думаю, — ответил тот.

Некоторые начали молиться. Другие прижались к спинкам впереди стоящих кресел и приготовились к удару. Заревели двигатели, и пассажиры почувствовали сильную вибрацию: «Фэйрчайлд» пытался набрать высоту. Неожиданно раздался оглушительный скрежет: это правое крыло зацепило скалу. Оно моментально оторвалось, пролетело, бешено вращаясь, над фюзеляжем и отсекло хвост. Наружу вышвырнуло стюарда, штурмана вместе с колодой карт и еще трех человек, пристегнутых ремнями к креслам. Мгновением позже оторвалось левое крыло, и лопасти пропеллера, оставив глубокие царапины на борту, полетели куда-то вниз.

Салон наполнился воплями. Оставшийся без крыльев и хвоста лайнер несся прямо на горный хребет, но чудом не врезался в него, а приземлился брюхом на снег и заскользил вниз по склону, словно огромные сани.

«Фэйрчайлд» упал на скорости около 200 узлов^[38]. Двоих пассажиров, сидевших ближе к хвосту, вместе с креслами выбросило наружу. Скольжение замедлялось за счет силы трения, но сила инерции начала вырывать кресла вместе с крепежами. Они полетели вперед, калеча людей, и снесли перегородку, отделявшую пассажиров от багажного отсека. Ледяной воздух Анд ворвался в разгерметизированный салон. Те, кто еще хоть что-то соображал в наступившем чудовищном хаосе, понимали, что сейчас врежутся в скалы, но вместо этого получали удары пластиковыми и металлическими частями кресел. Люди стремились как можно скорее отстегнуть ремни безопасности и выбраться в проход. Сделать это удалось только Густаво Сербино. Он стоял, крепко упершись ногами в пол и руками в потолок, и громко кричал: «Господи Иисусе, Господи Иисусе, спаси нас! Спаси нас!»