Живые пешки (СИ)

Бандиты поливают свинцом и его, и проституток. Музыка обрывается, когда пули разносят стереосистему.

— С этим всё, — говорит их Галеви, разглядывая кровавые брызги на своём белом пиджаке. — Других тут не осталось.

— Ещё один остался, — говорит Тимо. — Асаб.

Галеви, подумав, кивает.

— Всё равно он мне никогда не нравился.

Оставив за собой окровавленные тела и летающий в воздухе пух, они выходят и отправляются в обеденный зал.

***

Наконец-то всё стихло. Девчонки все забились по углам, под столы, за стойки. Я спряталась заранее. Как тут начали стрелять, я думала сбежать отсюда совсем, да только высунуться страшно было. Все палили во всех, разнесли всё напрочь. Теперь те двое, что остались в живых, ушли.

Что делать, что делать? Откуда я знаю, что делать? Я-то всегда плыла по течению. Куда жизнь развернёт, туда и пойду.

Америка. Уехать туда с отцом. Вот чего я хочу.

И ещё хочу, чтобы ни с кем такого не случилось, как с Джен.

Вот у этого, который на полу лежит, пистолет остался. Ему-то он уже без надобности. Блядь, стрелять никогда не стреляла, но всё когда-нибудь бывает в первый раз.

Страшно так, что ноги не идут. Но надо. Надо пустить ему пулю в башку. А потом — Америка. Если повезёт.

Прости, пап. Прости, если что.

***

Тимо и Галеви останавливаются у дверей обеденного зала и оглядывают своих людей. После бойни в дискозале в их распоряжении осталось всего трое, но все хорошо вооруженные и матёрые.

— Сначала сделаем вид, что верны Асабу, — говорит Тимо.

— Он и не поймёт, как сыграет в ящик, — скалится Галеви.

С пистолетами наготове они входят в обеденный зал.

Здесь всё совсем не так, как было вначале. Стены в дырах от пуль. Окна выбиты, некоторые столы перевёрнуты — похоже, за ними пытались прятаться. Пол усыпан отбитой штукатуркой, стеклом и осколками посуды.

И здесь повсюду тела. У стен, на полу, везде. Их так много, что может показаться, что тут полегла половина Синдиката.

Асаб сидит у камина, протянув ладони к огню. Рядом с ним трое головорезов с усталыми лицами и потухшими глазами. Услышав вошедших, Асаб поворачивается.

— Добрый вечер, — произносит он.

Он светски доброжелателен, словно хозяин, принимающий гостей. В зале, полном трупов, от этого становится жутко.

— Что здесь случилось, Асаб? — спрашивает Тимо, изображая изумление.

Асаб разводит руками.

— Некоторые люди решили, что имеют право встать во главе нашей организации. Не знаю, с чего это взбрело им в голову. На моё место они явно не годились.

— Подумать только, какие сволочи, — Галеви качает головой, поглядывая на Тимо, на своих людей и на охранников Асаба.

— Больше, чем нелояльность, меня удручает их глупость, — говорит Асаб. — Ведь я вижу людей насквозь. Вижу, какие они на самом деле. А эти оказались настолько тупыми, что думали, будто я не разгляжу их намерений.

Он внимательно смотрит на Тимо и Галеви.

— Вы тоже не очень умные, — говорит он.

Все начинают палить одновременно. Кто-то падает сразу. Галеви бросается за стол, отстреливаясь на ходу. В суматохе непонятно, кто убит, кто жив и кто где — как всегда бывает в уличной перестрелке. Все выпускают друг в друга град пуль, носятся и орут. Потом всё стихает так же внезапно, как началось.

Галеви привстаёт из-за стола и осматривается. Трое охранников Асаба лежат почти там же, где и были. Их с Тимо люди тоже на полу, ни один не двигается. Самого Асаба не видно.

Повернувшись, Галеви успевает увидеть Тимо, укрывшегося за постаментом у входа, и заметить, как у того расширяются глаза — а потом прямо перед ним из ниоткуда вырастает Асаб.

Галеви не успевает ничего сделать. Асаб хватает его за горло, одной рукой заваливает его на стол, другой берёт нож и с размаха вонзает его Галеви в пах.

Галеви заходится в крике, хватаясь за промежность. Белые брюки страшно алеют там, внизу. Невыносимо больно. Сползая со стола, он успевает увидеть, как Тимо в ужасе удирает из зала. Асаб провожает его взглядом и поворачивается к Галеви.

— Тебе стоит меня поблагодарить за то, что у тебя больше нет члена. Может, хотя бы теперь ты начнёшь думать головой.

Галеви пытается ползти на четвереньках. Кровь хлещет из рассечённых гениталий. От каждого движения ещё больнее.

Асаб идёт за ним.

— Я только что оказал всему миру услугу. Кретины вроде тебя не должны размножаться. Ползи, таракан.

Галеви ничего не соображает от боли и страха. Он понимает только, что Асаб не даст ему уйти, но вопреки всему ползёт, бессмысленно и мучительно.

— Ты думал занять моё место? — спрашивает Асаб откуда-то сверху. — Представлял себя во главе Синдиката? С твоей-то рожей? Так не пойдёт.

Он хватает Галеви за горло и закидывает на стол. Он сильный, сильнее, чем можно было бы подумать. Придавив Галеви левой рукой к столу, Асаб правой заносит над ним нож.

— Позволь, я приведу твою внешность в соответствие твоей сути.

Он машет ножом, полосуя Галеви лицо. Крики превращаются в бульканье, когда лезвие рассекает бандиту глотку.

***