Живые тени ваянг

– Про Батавию я уже много наслышан, а вот про Суринам – нет. Ты у нас хороший рассказчик, вот и поедешь туда, а потом расскажешь нам, чем же он хорош, что выменяли его голландцы на Нью-Амстердам? А какой был важный порт… Неужели Суринам лучше? Кого ни спрашивал про него – никто толком ничего о нем и не сказал. Вроде пока те, кто уехал туда, еще не вернулись…

На следующий день снова пришел корабль из Ост-Индии. Он был гружен китайским товаром: шелком, парчой и бархатом, фарфором, сахаром, пряностями и лечебными травами, среди которых был даже столь редкий и ценный в те времена хинный корень. Ассортимент груза пополнили китайские обои, получившие уже популярность в Европе, черный чай – ему, в отличие от зеленого, голландцы отдавали предпочтение, и конечно же всевозможные «безделушки» – вееры, текстильные изделия с вышивкой, женские украшения.

Весь этот груз был получен в китайской фактории в обмен на пряности из Батавии. Так что корабль был опять из Батавии, просто шел на сей раз по удлиненному маршруту – через китайский порт Кантон [162]. Шустрые портовые грузчики быстро наполняли тележки тюками и мешками, небольшими коробками с особо ценным или бьющимся товаром. Они выгодно отличались от матросов: если те были грязными, в давно не стираной одежде, а главное – настолько измученными долгой дорогой, что еле волочили ноги, то эти – в опрятной униформе, энергичные, веселые.

И опять поодаль от суеты, царившей вокруг корабля, стояла старушка Лиза и пристально вглядывалась в лица тех, кто спускался по трапу. Нет ли знакомого, а с ним и весточки от Годфри? Рядом с ней было еще несколько женщин, одна из них – совсем молодая, с ребенком на руках. Видимо, корабль, на котором служили их мужья, тоже не пришел. А может быть, корабль дошел, но без них: кончина на чужбине или же болезнь по дороге кому-нибудь, да выпадали черной картой на каждом судне, возвращавшемся в Амстердам.

Один из плетеных коробов, лежавших на тележке, упал на накатанный пирс, и посыпались из него тяжелые ювелирные изделия из серебра: кубок для вина, кувшины, курительница и несколько богато украшенных женских украшений. Матрос тут же нагнулся и подобрал их. Он бросил их в короб, как бросают на разработках камни – пустую породу: беспристрастно, и даже с чувством некоторого пренебрежения. Для него этот груз на несколько миллионов гульденов не представлял никакой ценности. Он был всего лишь причиной появившихся на его руках мозолей и маленькой-маленькой частью его долгой и тяжелой службы, которую он не имел права прервать до конца контракта, то есть, на протяжении пяти лет.

Этот матрос был одним из миллиона солдат и моряков, чиновников и купцов, ремесленников и людей без особого рода занятий, которые принесли присягу Ост-Индской компании за все время ее существования. Он был одним из оловянных солдатиков огромной армии авантюристов, которые надеялись увидеть в сказочной Азии «молочные реки и кисельные берега», и не просто увидеть, а похлебать их большой деревянной ложкой. Это была огромная армия людей, если учесть, что в семнадцатом веке в Нидерландах не проживало и двух миллионов…

– Лиза, а ты все еще здесь? – молодой моряк, видимо, знал ее и не раз видел именно на этом месте, как будто она и не уходила. – Нет, о твоем Годфри ничего не слышно…

Потом спустили со стапеля новое судно – «Петр и Павел». Для чужеземцев из Московии это был первый корабль, строительство которого они не просто наблюдали со стороны, но и выполняли сами. Так что каждая деревянная балка, каждая деталь этого красавца хранила тепло их мозолистых ладоней. Стофутовая махина гордо прошествовала вниз и коснулась поверхности залива. Изумленные зеваки не сводили с судна глаз: они были много наслышаны о причудах чужеземцев и потому с трудом воспринимали такой серьезный результат этих причуд.

В этот день даже солнце светило по-особенному, несмотря на то, что уже был последний месяц осени. Оно играло своими лучами, гоняя их по новой, еще не затоптанной грязью и кровью, палубе. Блики солнца пробежали по спокойной волне Северного моря – чистого и теплого в эту пору.

Трудно представить, что всего девять недель назад красавца по имени «Петр и Павел» не было и в помине. И вот он – острогрудый, с высокими мачтами и свежими парусами, с уютными каютами, мостиком для капитана, и даже – с пушками на случай пиратских налетов или же наоборот – на случай празднования победы. В «Походном журнале» «Петра и Павла» появилась первая запись о том, что готовый корабль спущен на воду шестнадцатого ноября, и присутствовали при таком важном событии послы Великого посольства.