Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать

Студентка-веганка отвечает: “Нет, ведь в этом продукте использованы ткани коровы, а значит, он все-таки животного происхождения”. Сэндел кивает. “А что если мы обладаем технологией, позволяющей вырастить гамбургер из фрагмента кожи, которую удалось отшелушить с коровы?.. Мы помогаем восполнить мировые запасы продовольствия и боремся с глобальным потеплением, а при этом продукт изготовлен при помощи тканей всего лишь одной коровы. Такой вариант вас устроит?” Теперь веганка кажется уже менее уверенной, но продолжает стоять на своем: “Нет. Нет. Все равно это продукт животного происхождения”. Студентка смущена, но все равно упорствует. В процессе ей приходится пересмотреть свое мнение.

Когда Сэндел привел пример с коровой, только у вегетарианцев возник повод задуматься о своей позиции. Теперь профессор усложняет задачу, бросая вызов более широкому кругу студентов. Согласились бы вы употреблять в пищу человеческое

мясо, полученное при помощи биоинженерии: мясо, изготовленное из фрагмента человеческой кожи? Стоит ли оно того? Один студент весьма впечатлен таким предложением. Действительно, а что если бы мы смогли решить мировые продовольственные проблемы, используя обрезки ногтей? Аудитория оживилась, началась дискуссия.

Представьте, насколько иным был бы этот разговор, если бы Сэндел представил темы для обсуждения (пищевые продукты из тканей коровы; пищевые продукты из обрезков ногтей) и попросил студентов вооружиться пультами-кликерами, чтобы рассказать о своих предпочтениях анонимно. Вы смогли бы узнать, о чем думают все присутствующие в аудитории, а это, конечно же, интересно. Однако в таком случае студенты вряд ли смогли бы узнать, каково это – набраться храбрости, чтобы высказывать и отстаивать свои мнения. Один гарвардский старшекурсник говорит о курсе Сэндела: “Конечно, вы испытываете смущение, но вам удается его преодолеть, и тогда вы привыкаете слышать самих себя. Вы задаетесь вопросом: «Неужели это я сказал?» Не могу поверить, что это мои мысли, но, видимо, это так. Я действительно думал об этом, но мне просто не верилось, что я смогу себя заставить это произнести”.

Это и есть обучение при помощи беседы: очень тонкая вещь – движение по направлению к скуке и смущению (Сэндел допускает моменты неловкости у себя в аудитории. Некоторым студентам так и не удается до конца сформулировать свои мысли, хотя профессор призывает молодых людей хорошенько собраться). Сегодня беседа считается ключевым моментом в преподавании (в конце концов, сторонники “перевернутого” класса утверждают, что переводят контент занятия в онлайн-формат именно для того, чтобы беседа в аудитории стала более динамичной). В то же время педагогов подталкивают к более активному использованию технологий в аудитории, из-за чего живая беседа становится практически невозможной. Интересный факт: мы часто слышим, что такие технологии способствуют “вовлеченности” студентов.

Коллега из МТИ только что вернулась с презентации высокотехнологичных инструментов для занятий в классе. Слайды с лекцией транслировались на экран, расположенный на переднем плане. Комментарии студентов в Twitter транслировались на экран на заднем плане – за это отвечал модератор. Профессор задавал вопросы, а студенты отвечали при помощи электронного опроса. В отличие от лекции Сэндела, где примеры позволяли услышать мнения все большего количества студентов, на этой презентации, по словам коллеги, во главу угла была поставлена лапидарность. Как известно, допустимое количество символов сообщения в Twitter

– 140[221], поэтому, по словам коллеги, их попросили “отправлять короткие комментарии, ограничиваясь двумя предложениями”.

Однако первоначальный замысел педагога, согласно которому контент лекции и комментарии студентов демонстрировались одновременно на двух разных экранах, вызвал у студентов отторжение. По мнению учащихся, из-за двух экранов им было трудно сконцентрироваться.

В этих обстоятельствах студенческие комментарии разочаровали мою коллегу. Дело даже не в том, что они были короткими. С ее точки зрения, анонимность приводила дискуссию к оскудению. Так моя коллега отреагировала на просьбу разделить танцора и танец. “У реальных людей, – сказала она, – есть реальные интересы и заботы… Но когда вопросы превращаются в мелкий поток вопросов и комментариев без лиц… это в конечном итоге перестает вас интересовать. Вопрос интересен вам, если вы знаете, чей это вопрос. Если вопрос не исходит от конкретного человека, это всего лишь полвопроса”.

По техническим причинам заключительный опрос не был проведен, но никто не предложил опросить аудиторию традиционным способом: попросить их поднять руки. Пожав плечами, моя коллега говорит, что ее это не удивило: