Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать

Общаясь с людьми лицом к лицу, вы можете увидеть, что их внимание переключается на телефон. А при общении в Gchat вы просто не заметите, когда коллеги отвлекаются. Если предположить, что во время работы люди переключаются на переписку и онлайн-шопинг, это поможет разработать способ связи, скрывающий то, что Джейсон называет “настоящим отсутствием”. Благодаря Gchat,

люди довольствуются симуляцией сосредоточенного внимания. Каждый раз, когда мы видим коллег, нам кажется, что они работают над какой-то проблемой, требующей немедленного решения. Таким образом, по словам Джейсона, “мы выбираем технологический путь всякий раз, когда есть такая возможность”.

Использование Gchat позволяет группе Джейсона не отклоняться от избранной темы, даже если они отвлеклись. Однако в этой ситуации не остается места для задач, которые ставлю я, когда призываю студентов заниматься совместной работой. Назову это интеллектуальной интуицией. Возможно, она пробуждается, когда кто-то рассказал анекдот. Или когда один из собеседников погрузился в мечты, а потом вернулся к общему разговору, причем с идеей, дающей беседе новое направление. Нет никакой гарантии, что все это повысит продуктивность работы. Но ведь столь многие из наших идей рождаются именно таким образом – в беседах, где обозначился новый поворот. Вот я и хочу, чтобы у моих студентов был такой опыт.

Однако, получив возможность сотрудничества, мои студенты склоняются к виртуальной форме. По мнению некоторых, любые другие способы коммуникации, невзирая на их достоинства, оказываются совершенно непрактичными в нынешней университетской среде. Все слишком “загружены”. А я не могу не думать о том, что студентам следовало бы загрузить

себя живым общением.

Судя по интервью со студентами, большинство из них настаивают на том, что знают, когда придет время для встречи лицом к лицу. Они знают

, когда возникнет какой-либо вопрос, который нельзя решить посредством Gchat. Но если опираться на мой опыт, то в действительности нам не известно, когда настанет момент для важной беседы. Придется побывать на многих встречах, кажущихся неэффективными или скучными, чтобы, наконец, оказаться на встрече, способной нас переубедить.

Когда один из основоположников поведенческой экономики Даниэль Канеман получил Нобелевскую премию, его, как и других лауреатов, попросили составить официальную автобиографическую справку. Один раздел его автобиографии стал посвящением покойному коллеге Амосу Тверски. Канеман писал, что идеи, которые принесли ему Нобелевскую премию, зародились в то время, когда он работал вместе с Тверски. В конечном счете, его нобелевскую автобиографию можно рассматривать как любовное письмо, адресованное беседе[222]

.

Каждый день мы попросту разговаривали – часами. Узнав, что папа опять на работе, старший сын Амоса Орен (ему тогда исполнилось пятнадцать месяцев) пролепетал: “Папа болтать Дэнни”. Конечно же, мы не только работали – мы обсуждали все на свете и начинали понимать образ мыслей друг друга так же хорошо, как и свой собственный. Мы научились (и часто это делали) заканчивать предложения и шутки друг друга, но при этом продолжали друг друга удивлять.

Здесь мы видим разговор не только в качестве интеллектуального двигателя, но и как способ, позволивший коллегам преодолеть границы, которые, как правило, можно стереть только при помощи любви. Беседа привела к интеллектуальному единению. Когда я рассказываю о моем нынешнем проекте, люди часто говорят: “Это так важно, что вы взялись за исследование беседы. В контексте общения беседа обладает наиболее широким диапазоном частот – это лучший способ обмениваться информацией”. Опираясь на опыт Канемана и Тверски, можно предположить, что это и вправду лучший способ обмена информацией, но ведь этим дело не ограничивается. Беседа – своего рода близость. Вы не просто получаете больше информации. Вы получаете другую информацию. А вот аргумент насчет диапазона частот не учитывает этот важный аспект.