Жизнь адмирала Нахимова

Павел Степанович имеет в виду захват части турецкого флота, находящегося без вооружения в Константинопольском адмиралтействе.

Корнилов думает о другом:

- Турки могут обороняться крепко. В соединении их флот представит 38 судов с двумя тысячами пушек. Артиллерия их превосходна.

- А Павел Степанович, - желчно вставляет Меншиков, - собирается перемахнуть через турецкий флот к Дарданеллам.

- Потому что в море артиллерия без умелых эволюции ничего не стоит, поясняет в защиту взгляда Нахимова Владимир Алексеевич. - Потому что внезапным ударом мы предупредим вооружение большей части турецких кораблей.

Павел Степанович встает и глухо говорит:

- Двадцать лет Михаил Петрович готовил флот к сражению, учил нас добиваться внезапности и быстроты действий. И морская история нам такой пример показывает. Нельсон бомбардировкой Копенгагена сразу принудил Данию выйти из враждебного Англии союза. Незабвенный Ушаков внезапной атакой разгромил у Калиакрии силы тройного превосходства. Приказывайте флоту, ваша светлость, пока британцы и французы не вошли в Дарданеллы, да и турки не собрали свой флот из Архипелага.

- Я не могу советовать государю нападение на Константинополь и уже объяснил это Владимиру Алексеевичу.

- Кто говорит о советах? - волнуется Корнилов. - Советовать поздно. Надо начинать амбаркацию и слать курьера за приказом сниматься с якорей.

- Такого распоряжения я не сделаю. Буду писать государю, что приемлемее второй план - занять Дунайские княжества.

- Тогда европейская коалиция составится и выиграет время для нападения на нас, и мы у себя увидим англо-французский флот. Ведь так, Павел Степанович?

Нахимов упорно смотрит на рисунок ковра. Он кажется старым, сгорбленным. "Нечего сказать, фигура! А тоже о лаврах Ушакова и Нельсона мечтает", - презрительно щурится Меншиков и после паузы говорит:

- Пошлите, господа, крейсеры в море. Турки поспешают сейчас переброской войск на азиатскую границу. Пусть крейсеры наблюдают за выходом из Босфора. Но не начинать баталии ни в каком случае.

"Зачем было ходить, - думает Павел Степанович, - знал же, что незачем, а пошел". Он поднимает глаза на князя и просит разрешения удалиться для распоряжений, по дивизии.

- Тяжелый характер! - восклицает Корнилов по дороге с пристани. - Я о князе говорю, Павел Степанович. Я нынче его в ином свете увидел. Нет, не такому человеку государь должен был подчинить флот и войска Крыма.

- Петербургская натура, - односложно отвечает Нахимов. - Подождите меня, Владимир Алексеевич. - Он сует цветочнице рубль и торжественно взмахивает пестрым громадным букетом.

- Я к вашим деткам без подношений не являюсь.

- Вам жениться надо. - Корнилов рассеянно выдирает лиловый ирис и вертит в пальцах. - Вы будете превосходным отцом.

Корнилов выполняет приказ Меншикова о рассылке крейсеров. На "Громоносце" собираются командиры бригов "Язон", "Птоломей" и "Эней", фрегатов "Коварна" и "Кулевча".

Молодые капитаны рвутся в бой и разочарованно выслушивают распоряжения начальника штаба. Они не должны подходить на видимость к турецким берегам; не должны останавливать купеческие суда и опрашивать их. "Состоявшийся разрыв есть дипломатический, а не коммерческий, и формального объявления войны не было, дела еще могут быть улажены миролюбивым образом".

Все это Корнилов упоминает скороговоркой, теребя генерал-адъютантский аксельбант. Он становится спокойнее, когда его адъютант, лейтенант Железнов, раскладывает на столе карту юго-западной части Черного моря. Карандашные линии размечают сектора крейсеров. "Язону" - на параллели Бургаса. "Птоломею" - напротив Босфора. "Энею" - восточнее "Птоломея" и служить для передачи сведений на фрегаты, располагающиеся к осту от бригов.

- Следом за вами в море выходит эскадра под флагом вице-адмирала Нахимова, - указывает Корнилов на карте район плавания. - Все ваши донесения спешите передавать Павлу Степановичу.

Теперь остается сформировать вторую эскадру для смены в море Нахимова и усилить Черноморскую линию, чтобы предупредить внезапную помощь черкесам со стороны Трапезунда и Батума. Письмом к Корнилову новый начальник линии вице-адмирал Серебряков просит срочно усилить постоянный крейсерский отряд. Начальник штаба с обоими командующими эскадрами - Нахимовым и Новосильским (Юрьева Владимир Алексеевич в море больше не пускает) - решает составить для Серебрякова два отряда. В первом, северном, остаются суда, растянутые обычно от Геленджика до Поти. В новом, южном, будет фрегат "Месемврия", шхуны "Смелая" и "Дротик", тендер "Скорый" и корвет "Калипсо". Последний будет крейсировать на меридиане Синопа для связи с босфорскими крейсерами и эскадрою Нахимова.

Когда окончательно распределены корабли между эскадрами и выделены отряды, когда пароходы собраны в особое соединение под командованием контр-адмирала Панфилова, Корнилов удовлетворенно смотрит на карту.

Флот владеет Черным морем - от Батума до Босфора. Ни один парус не ускользнет от зорких наблюдателей с марсов крейсеров.