Жизнь адмирала Нахимова

Он ждет выражения удовольствия князя. Но Меншиков смотрит и слушает так, будто ребенок хочет его заинтересовать своими игрушками.

- Отлично, Владимир Алексеевич. Только Севастополь совсем опустеет. Дамы уже жалуются, что в Морском собрании не с кем танцевать, а на пикники приходится приглашать армейцев.

- Время ли шутить, ваша светлость, - и взволнованный Корнилов в упор смотрит на князя.

Меншиков отводит свой взгляд и с гримасой объясняет по-французски:

- Я всю жизнь шутил, любезный Владимир Алексеевич. Зачем же мне на старости становиться скучным.

Глава третья.

Война на море

Проходило лето 1853 года, а о войне официально не объявляли, хотя русские войска распространялись по Молдавии и Валахии, имея боевые столкновения с частями турецкой армии. Князь Горчаков, впрочем, не торопился действовать. У него было всего восемьдесят тысяч солдат против ста двадцати тысяч турок, а из Петербурга, смущенного поведением Австрии и Пруссии, не обещали подкреплений.

Да, теперь уже многим военным и гражданским деятелям страны, которые раньше боялись самостоятельно думать о внешних и внутренних делах империи, боялись даже тени императора, становилось ясно, что по всем статьям Россия в некоем тупике. И прежде всего страшна изоляция России в Европе. Лопнули надежды на признательность Вены за подавление революции в Венгрии. На всем протяжении границы с Австрией - а она тянулась на многие сотни верст - надо было ставить гарнизоны и военные магазины. А кроме "подлой" Австрии была еще неблагодарная, тоже обязанная России своим существованием и приобретениями двуликая Пруссия. И она оказывается способной ударить в спину, если на границе, на путях к обеим столицам не собрать войска. А еще приходится думать об обороне Балтийского побережья от возможных, англо-французских десантов. И, наконец, войска нужны на незамиренном Кавказе, куда с помощью горцам теперь уж непременно поспешат турецкие армии.

Об этих невеселых обстоятельствах в двухмесячном плавании своей практической эскадры Павлу Степановичу некогда было осведомиться. Только кой о чем догадывался, получив с опозданием столичные и европейские газеты. Но в Севастополе его ждал гость из Петербурга, давно желанный и все же - по времени - нежданный.

Гостем был милый друг, закадычный приятель, Михайла Францевич. Если и не было у него широко распространившейся славы одного из флагманов российского флота, то, во всяком случае, он заслужил гидрографическими трудами уважение моряков всех стран. Недавно завершен был его многолетний труд - описание Балтийского моря, и никого не удивило, что, как признанный глава русских гидрографов, генерал-майор Рейнеке назначен директором Гидрографического департамента.

Павел Степанович, конечно, заставил друга переселиться к себе, отдал комнату с видом на Южную бухту. Предполагалось, что отсюда поутру гость будет следить, как живут черноморцы на кораблях. Но, конечно, с первых дней этот план оба друга вместе поломали. Столь многое следовало обсудить и составить общее мнение, что Михаила Францевич сопровождал командира пятой дивизии на его флагманский корабль и по судам всех трех бригад. А Павел Степанович отправлялся с Михайлою Францевичем к командиру порта, пренеприятному Станюковичу, вырывать средства и людей для начала черноморских описей по планам прибывшего ученого Друга.

Они были бы совершенно довольны своим свиданием, возможностью несколько месяцев обходиться без переписки, продолжавшейся уже 30 лет, если бы не мысли о войне, если бы не ощущение, что с них, моряков, в этой войне наиболее спросит родная страна. От Михаилы Рейнеке Павел Степанович впервые услышал, что оба западных соседа отказались объявить дружественный нейтралитет, и оттого на огромных территориях от Дуная до финляндских шхер Россия теперь должна содержать полумиллионную армию.

- Если бы еще всюду были так готовы, как у вас, - говорит Рейнеке 11 августа, любуясь вместе с приятелем вновь пришедшими в Севастополь кораблями - трехдечный "Великий князь Константин" и двухдечный "Императрица Мария".

- Живем трудами покойного Михаила Петровича, осуществлением его программы. И хорошо, что имеем ревностного Владимира Алексеевича. Вот поглядишь завтра, как Корнилов поведет корабли в двух колоннах на Севастополь, изображая соединенного неприятеля.

- А ты, Павел, будешь оборонять вход?

- Вернее, буду устанавливать слабые места обороны...

Маневры - для них требовался сначала вестовый ветер - начались в первом часу.

В 2 часа свежий ветер отходит к зюйд-весту, эскадра ложится правым галсом ниже Херсонесского маяка и быстро спускает гребные суда с ростров. На "Двенадцати апостолах" взвиваются один за другим сигналы:

- Сняться с дрейфа.

- Поставить все паруса, какие можно нести, не вредя рангоуту.

- Атаковать неприятеля.

- Сделать по три выстрела из орудий, начиная по второй пушке адмиральского корабля.