Жизнь адмирала Нахимова

- Ас Амосовым потолкуйте насчет крюйт-камеры. Оригинальные имеет предложения по устройству и также по безопасному освещению.

Они погружаются в детали требующейся заявки, и оба ощущают облегчение. Оборудование корабля - дело хоть и сложное, но ясное и в пределах видимых усилий.

Больше говорит Нахимов. Ершов же быстро прикидывает на чертеже, довольно крякает: "изрядно будет", "отменно"; или восклицает:

- Да вы, батенька, поэт корабельного устройства.

Потом Ершов скороговоркой читает составленную ведомость, повышая голос на пунктах, особенно способствующих украшению будущего корабля, и защищает их:

- Сзади грот-мачты иметь место, обнесенное железом, для свежего мяса... Скольким командирам советовал!.. Брандспойт по образцу "Азова"... занимался им для лучшего устройства... Хорош оказался в сражении? Вместо рымов хотите иметь скобы и для цепных и для пеньковых канатов? Амосову свою цель особо поясните. Румпеля по лазаревскому образцу? Все, что он вводит, надо заимствовать. Ба-альшой морякггЯ"нбБГ~ето"начальником Морского штаба назначил, а то дали придворного генерала Меншикова вам в начальники. А он ни уха, ни рыла.

Павел Степанович замечает, что тихая хозяйка вносит лампу и задергивает шторки. На дворе уже белая ночь.

- Ох, простите, замучил я вас, - и спешно собирается, благо ведомость готова, остается только писарю перебелить по форме.

Но хозяин бесцеременно обнимает его и тащит в столовую.

- Ежели вы человек холостой и не чураетесь простых людей, некуда вам бежать от графина пшеничной, огурчиков и пирогов с телятиной, да свиного студня. Все еда русская и мужская.

И Нахимов дает увести себя к столу. Он любит в последние годы присматриваться к чужому счастью в семье...

Где-то уже горизонт окрасился зорькою. Но за домами ярких красок не видно. Только чуть розовеет облачко на востоке, раскинувшееся птицей в полете. Серебристый ровный свет продолжает владеть столицей, выделяет кроны раскинувшихся над Мойкою дубов и дрожащую молодую листву голубых берез. От домов шагают колоннады, тишина звенит в гулких арках ворот, манят тайной провалы распахнутых окон. Но город не спит. Сплоченные бревна медленно плывут за лодкой, в такт постукивают весла в уключинах. Рябится сонная вода и хлюпает у борта разгружающейся баржи. Везут и везут камень на стройку Исаакия. Откуда-то вьется вкусный дымок. Громыхают по булыжнику бочки водовоза. Шатаясь, задел плащом палаш Павла Степановича спешащий коллежский секретарь. Будочник поглядел ему вслед и подтянулся, увидев офицера. А вон, зачарованная лунным блеском на воде, перегнулась за перила парочка влюбленных, тесно сближая головы.

- Целуйтесь, милые, на то весна!

На все глядит радостно, все кажется красивым и родным. Нет, Павел Степанович пьян не от водки, а от приобретенной дружбы, от того, что на год жизни в столице избавлен от одиночества. Есть Ершов, есть Миша Рейнеке и брат Сергей, ныне уже командир роты в корпусе. И будут еще люди, книги, театры, а главное - работа, наблюдение за тем, как постепенно оденется ребристый корпус "Паллады" и станет живым кораблем, на котором дружной семьей заживут члены новой команды.

Перед поворотом на Невский, у дома Английского клуба, его задерживает шумный разъезд с бала. На булыжную мостовую и плиты тротуара падают желтые столбы света, стоит гул мужских голосов и улетает ввысь женский смех. А из залы рвутся веселые звуки польки. После Мальты Павел Степанович презирает мишурную светскую жизнь, но сейчас проходит мимо умиротворенный, не раздражаясь ни барской небрежностью ответных приветствий гвардейцев, ни их косыми взглядами. У каждого своя жизнь. А он... отчизны внемлет призыванью.

Он думает: поэт, может быть, тоже здесь. Пушкин, по словам Ершова, женился и принят во дворце; куда как весело жить под наблюдением императора!

Путь к Таврической, где Нахимов снял комнату у другого охтенского мастера, не близок, и наступает утро. Идут обозы с дровами, розовыми тушами мяса, с клохчущей птицей и визжащими свиньями, стучат тележки молочников и пекарей. Дворники, позевывая, метут улицы. Из напряженной тишины белой ночи все больше выступают в прозаической окраске облезлые фронтоны домов, вывески, витрины лавок.

Император... С минуты, когда на нем остановилась мысль, он сопровождает Павла Степановича на всем пути. И кажется, это он сдернул серебристый покров ночи с города. Дивизионный генерал, решивший, что всех лучше знает сложные задачи управления! Наслал на флот солдат, матросов взял в солдаты. Для поравнения в муштре... Его именем отдают приказания командиру "Паллады". "Государю императору угодно, чтобы фрегат "Паллада" был отделан с особым тщанием..." Положим, это форма казенных отношений. Однако же первый вотчинник может и действительно вмешаться. А не он, так начальник его морского штаба - друг царя и никакой моряк.