Жизнь адмирала Нахимова

Владимир Алексеевич совсем не давал воли своим расстроенным нервам, ежедневно преодолевал любые препятствия и непрерывно наращивал укрепления. Кроме тысячи матросов, работавших ранее, он взял из экипажей ещё несколько сотен, поощрил к инженерной работе талантливую флотскую молодёжь, как Перелешина, Будищева и других. И главная крепостная ограда стала вырисовываться, хотя на местах проектируемых бастионов были полевые батареи, а вместо прочных стенок временные каменные завалы.

Корнилов сознавал несовершенство осуществляемых сооружений; даже доведённые до конца, они окажутся ниже окружающих высот, но и это обстоятельство не подавляло его энергии.

– У нас кроме каменных стен и завалов из мешков с землёю ещё стена сердец. Не так ли, Павел Степанович? – спрашивал он и заражал своей страстностью.

"Да, оно несомненно… хорошо, – про себя думал Павел Степанович, – что есть дело, есть заботы…"

И верно, в хлопотах об организации и снабжении десантных батальонов, свозе орудий, расписании остающихся на кораблях команд к пушкам – некогда было грустить о затопленных судах и бездействии флота.

А всё же удивлялся Павел Степанович. Удивлялся, находчивости и уверенности Владимира Алексеевича в разрешении всех вопросов сухопутной обороны. Не поколебался взять на себя ответственность за оборону укреплений Северной стороны. Положим, Корнилову там помогали Тотлебен[88] и Ползиков – по всем отзывам, способные инженеры. Но как моряку начальствовать на суше? Он, Нахимов, этого, не умел.

Когда Меншиков, торопясь выехать к войскам, совершающим отступательный марш на Бахчисарай, предписывает Нахимову принять руководство морскими командами и защитой Южной стороны Севастополя, Павел Степанович решительно объявляет князю:

– У вашей светлости достаточно генералов. Я поставил себе правилом никогда не браться за дело, не изведав наперёд своих сил.

Меншиков убеждён, что натиск англо-французов на Северную сторону отдаст Севастополь в руки неприятеля в самые ближайшие дни. Назначая Корнилова и Нахимова начальниками обороны города, он хочет переложить на них ответственность за сдачу города. Поэтому он небрежно цедит:

– Я не принимаю вашего отказа, господин Нахимов.

– Ваша светлость, – настойчиво повторяет Павел Степанович. – Я не могу быть хорошим сухопутным генералом. Я готов подчиниться любому младшему начальнику, с радостью буду содействовать ему и не задумаюсь умереть для блага России.

– Кто вам говорит о смерти, любезнейший Павел Степанович, презрительно перебивает князь. – Затвердили вы одно с Корниловым…

Шпоры князя звенят за дверью и на лестнице, потом цокают копыта лошадей на булыжниках двора, и шум штабной кавалькады затихает в дальней улице.

– Уехал и не отменил приказания, – бормочет Нахимов. – Работай с генералом Моллером. Ну-с, моллеровскую породу на флоте я знаю. Сухопутный отпрыск не лучше. Наверно, сейчас занимает казённых лошадей под свою обстановку и помогает укладываться семейству.

– С чего начать? – громко спрашивает он себя. – Ежели бы я принял новую эскадру, то осмотрел бы суда и экипажи. Значит, надо объехать укрепления.

Неутешительная картина. Вместо земляных построек завалы из мягкого степного камня, сложенные на глине, а то и вовсе насухо. Свезённые с корветов и бригов пушки, каронады и единороги не поставлены на станки. Ни одного орудия больше тридцатифунтового калибра. Ни одной бомбической пушки. И хотя по всей окружности семивёрстной оборонительной линии можно быстро привести в боевую готовность полтораста орудий, но многие опасные пункты на лежащей впереди местности совсем не простреливаются, и нет ни одного пункта, на котором можно сосредоточить огонь больше четырёх орудий.

Если неприятель высадится в одной из бухт Херсонесского полуострова, он нападёт в первую очередь с западной и юго-западной сторон. Павел Степанович поэтому торопится укрепить 7-й, 6-й и 5-й бастионы. На правом фланге 6-го бастиона моряки ставят четыре единорога для обстреливания местности между этим бастионом и Карантинной бухтой. На фланге 5-го бастиона размещают восемь двенадцатифунтовых каронад. Матросы, тащат со складов адмиралтейства поворотные станки и пробивают новые амбразуры. Деятельно снующие через город люди привлекают внимание жителей. Сначала ввязываются помогать матросам ребятишки. Они с песнями тащат в мешках и ручных тележках землю на Бульварную высоту. Они заражают своим восторгом родителей. И уже со второго дня унылые, заброшенные укрепления оживают и их венчают горы свежей земли. За два дня фасы 6-го бастиона кипучим круглосуточным трудом обывателей Артиллерийской слободки подняты до семи футов в вышину, достигают шести футов толщины. Соревнуясь со слободкой, жители города также носят в корзинах и платках землю на 4-й бастион.