И вот Обжора входит, его приветствуют божбой и проклятиями.Сис-швея, сидя на лавке,Уолт-егерь и его жена — оба пьяные, Том-лудильщик и двое его подмастерьев, Хик-извозчик, Хогг-портной,Клариса из Кок-Лейн и приходской клерк, Батюшка Пьер из Прэй-ту-Год и Пернел-фламандка,Доу-землекоп и ещё дюжина других,Уличный музыкант, крысолов и чипсайдский мусорщик,Канатчик, лакей и Роза-лавочница,Ночной сторож, отшельник и тибурнский палач, Годфри — торговец чесноком и Гриффин-уэльсец —Все они поутру радостно приветствовали Обжору, Приглашая его отведать доброго эля.Раздавались смех и болтовня, и пели «Чаша идёт вкруговую»,Сделки заключались меж тостов и песен — так продолжалось до самой вечерни,И Обжора пропустил в глотку галлон и ещё добавил джилл сверху.Он не мог сделать ни шагу, не мог даже устоять на ногах, не опираясь на палку,Потом потихоньку двинулся вперёд, как собака слепого музыканта:Сначала его повело в одну сторону, затем в другую, а местами он даже пятился назад, Подобно тому, кто выкладывает верёвочные петли, чтобы наловить диких птиц,И вот, когда Обжора добрался до дверей, в глазах у него помутилось,Он запнулся о порог и растянулся на полу.Картина не слишком привлекательная, но зато очень жизненная. В описании Лондона, составленном в XII веке Уильямом Фиц-Стефаном, «неумеренное пристрастие глупцов к выпивке» названо второй моровой язвой, приносившей беды городу, а отчёты следствий по делам об убийствах показывают, как много смертей было связано с несчастными случаями и стычками, происходившими на почве пьянства.