Жизнь Антона Чехова

Вернувшись в Аутку, Маша с Евгенией Яковлевной врасплох застали Арсения и Марьюшку: дом не был протоплен, прикроватный коврик в спальне Антона побила моль, а диван просел под грудой скопившихся газет и журналов. Маше показалось, что в саду мало растительности. Антон ответил на это с раздражением, что через пять лет там будет даже тесно. Журавль, покинувший было чеховский двор, прилетел назад, однако в танцах с одноглазым сородичем изранил себя и доживал на кухне последние дни.

В Ялте было холодно. Маша томилась от одиночества. А Ольга тем временем писала Антону: «Сегодня сидел у меня Бунин, с растрепанными нервами, не знает, куда себя деть; я его посылаю в Ялту, а он сердится, что Маша его надула и не дала знать о своем отъезде, а она задержалась здесь и не знала, как поступить, боялась его спутать. Он поговаривает и о Ницце».

В рождественский сочельник Бунин отправился из Москвы в Ялту и, как добрый гений, предстал на пороге чеховского дома. Ночевал он внизу, по соседству с Машей, а работал в залитом солнцем кабинете Антона. Она звала его Букишон, а он ее — Амаранта. Машины письма к Антону заискрились радостью, а Бунин, глядя, как Арсений вскапывает в саду землю, от ее имени сочинял стишки:

Позабывши снег и вьюгу,Я помчался прямо к югу.

Здесь ужасно холодно,Целый день мы топим печки,

Глядим с Буниным в окноИ гуляем, как овечки[501].

Маше уже стало невмоготу и преподавать в гимназии, и управлять запутанными финансовыми делами брата, не получая от него ни слова благодарности. Ольге Книппер она сообщала в письме от 2 января: «О Бунине расскажу по приезде. Он остановился у нас и состоит моим кавалером. <…> Новый год я встречала у Елпатьевских с Буниным и вчера опять была на костюмированном балу в Курзале — было ничего себе. <…> В Ялте люди мрут как мухи, за праздники умерло сразу несколько знакомых — противно»[502]

.

Однако, повинуясь сестринскому долгу, Маша отринула развлечения и 12 января возвратилась в Москву. Благодаря оставшемуся в Ялте Бунину она могла быть спокойна за Евгению Яковлевну. Та же благодушествовала: Бунин отнесся к ней с почтением, каким собственные дети баловали ее нечасто. Антону Евгения Яковлевна писала: «Как приехала домой, так показалось хорошо, что и бояться не стала, успокоилась, приехала, как в рай». Бунин объяснял Чехову, что его собственное занесенное снегом имение теперь ему кажется Северным полюсом и что в солнечных комнатах ялтинского дома, под стук камня, которым турки мостят двор, ему особенно хорошо работается и пишется. Целый месяц Бунин замещал в Аутке Антона и Машу. Антон этот визит одобрил, а Маша слала новому другу нежные записочки. Миша жизнь своих родных в Аутке видел в ином свете и писал Ване о том, что мать «оставлена одна в Ялте. <…> Ведь это грех, грех большой. Старуха заболеет — и некому подать воды. Бедная мамаша!» У Миши с Ольгой было прибавление семейства — в самом начале года родился сын Сергей, и им хотелось заполучить к себе в Ярославль Евгению Яковлевну. Однако та предпочла остаться в Ялте. Ожидая возвращения Антона, мать писала Мише 15 февраля: «Миша, ты очень странно пишешь о нашей жизни, особенно Маше, зачем она не живет в Ялте, да что ей здесь делать, спросил бы ты, а еще ты напоминаешь, что я каталась в Москву и из Москвы в Ялту, мне и теперь совестно от Антоши, что я его так обременила расходом, да ничего не поделаешь, так затосковала, что не могла жить, Антоша это видел и сам мне предложил. <…> Пожалуйста, порви это письмо. Что ты выдумал какие-то тысячи у Антоши. Их у него сроду не бывало, Мелихово 23 тысячи, 5 тысяч в банк, 8 были должны, получили только 5 тысяч. В Ялте земля 5 тысяч и дом, чужие люди строили и ввели в большую цифру, Гурзуф много денег взял, у Маркса тоже мало денег осталось, он не умеет беречь деньги». Подыскав в Москве новое жилье, Маша отправилась в Петербург на встречу с Мишей — он забросал ее письмами, умоляя приехать. Миша решил сжечь за собой мосты и начать новую жизнь, поступив на работу к Суворину. Повидав брата, Маша вернулась в Москву и твердо отписала ему, что у них с Антоном «лишние деньги бывают только случайно».

Преданная Антону Ольга Васильева нашла себе в Ницце занятие: ежедневно просматривая газеты, искала сирых и убогих, которым она могла бы хоть чем-то помочь. Решив продать свой дом в Одессе, на вырученные деньги собиралась организовать клинику. Весьма кстати Антона еще летом просил помочь доктор Членов, который, невзирая на нелепую фамилию, вознамерился открыть в Москве лечебницу для сифилитиков. Антон вовлек в это предприятие Ольгу Васильеву и сам тоже втянул себя в продажу ее собственности и в хлопоты о лечебнице. Однако проект этот так и остался незавершенным.