Жизнь бабочки

Маня мельком взглянула на него, но он сидел, опустив голову.

– Мань, я тебя прошу, давай ничего не будем здесь решать, просто поедем в Беляево и там все обсудим.

Он быстро вышел, и из комнаты свекрови доносились приглушенные голоса. Потом долго объясняли Линке, что мама с папой едут встречать дядей маляров, которые что-то не докрасили.

– А спать приедете?

– Если дяди уйдут рано, то приедем.

– А вы их там оставьте. Там брать все равно нечего.

Маня удивилась:

– Почему ты так решила?

– Бабушка сказала.

Очень не хотелось видеться со свекровью, но та и не вышла, и они ушли, не прощаясь, и этот побег был особенно унизительным. Мане казалось, что свекровь всегда знала, что все будет именно так. А ночью она проснулась от мысли, что совсем не хочет быть с Петей. Все ее страдания казались надуманными и бессмысленными. Все уже давно случилось, и так будет всегда.

Позвонила Лебедкина, мамина сослуживица, спросила, ищет ли Маня доктора.

– Какого доктора?

– Как какого? Для мамы. Это же нельзя запускать. Надо обследоваться.

Маня постаралась поскорее закруглить разговор и на следующий день после работы поехала к маме. Та лежала на диване и смотрела телевизор. Увидев Маню, улыбнулась.

– Мам, что происходит?

– А что такое?

– Мне звонят чужие люди, лепечут что-то невразумительное, с понтом дела, они такие заботливые! Тоже не надо из меня идиотку делать!

– Да кто из тебя идиотку делает? Кто ее просил… Она меня заменяла, вот и пришлось рассказать. Знаешь, какая она въедливая, клещами все вытягивает. А сама о себе помалкивает…

– Мам, меня твоя Лебедкина не интересует! Ты можешь сказать, что случилось?

Оказалось, что мама сидела в очереди в поликлинике, чтобы сдать анализ крови. То ли там душно было, то ли она не ела ничего, но у нее вдруг стянуло голову, и она потеряла сознание.

– Ты знаешь, обморока не было… Я все видела как в тумане… Такое сумеречное состояние… Потом все прошло. Они меня хотели домой проводить, но, когда выяснили, что дома никого нет, вызвали зачем-то «скорую». Я тоже, дура, согласилась.

– А мне ты не могла позвонить?

– Куда? Это ж утром было.

– Ну, на работу бы позвонила.

– Ну зачем? Ты что, ушла бы?

– Может, и ушла.

– Пошли чаю попьем. Ой, и бульон у меня есть!

Мама встала с дивана и слегка качнулась, и Мане на мгновение стало страшно. Ну, что она могла сделать?! Что они все от нее хотели? Как она могла стать счастливой, чтобы радовать всех вокруг? Она не виновата, так случилось.

Ели бульон, как в детстве. Она представила, что было бы, если бы она привезла Линку и они стали жить как раньше. Но раньше не было Линки, и она была другая, а сейчас так много нужно сломать. Главное, себя сломать. Она не сможет.

– Меня на кафедре хотят в санаторий отправить.

– Вот и езжай.

– А ты тут как?

– Можно подумать, ты моими делами занимаешься.

– Я бы занималась… Ты сама не даешь.

– Как тебе давать? Вот хочешь, возьми Линку.

– Так привози. Я как раз на больничном. Она и так уже совсем чужая стала. Только ту бабушку любит. Звонит ей всегда, все рассказывает… А со мной как волчонок.

– А что ты хочешь? Она ее растила. А потом тебе вечно все кажется… Вот эта твоя обидчивость…

Маня тут же пожалела, что сказала про обидчивость, так как за этим последует неминуемая ссора, но мама думала о чем-то своем, как будто не слушала.

– Это было твое решение. Мы могли бы жить здесь, все вместе.

– Мы уже жили здесь все вместе. И ты помнишь, что из этого вышло.

Помолчали. Маня сказала:

– Бульон вкусный…

– Тебе понравилось? Ты, наверное, голодная ходишь. Когда тебе готовить.

Потом пили чай с пирожными, которые Маня купила по дороге. Мама повеселела, хвалила пирожные.

– Ой, Манюш! Ты знаешь, кто объявился? Угадай!

– Ну, мам…

– Дорожкин!

– Да ты что!

– Он же теперь в Алма-Ате работает. Кафедрой заведует. Уважаемый человек! Привез огромную корзину с фруктами. Рыбы разной соленой. Я тебе с собой дам. Часть уже на кафедре раздала. Ты не приезжала, а все портится.

– Ну, и что Дорожкин?

– Все папу вспоминал… Это, говорит, главный человек в моей жизни… Про тебя спрашивал. Он уж как член семьи стал. Хороший он парень…

– Тоже мне парень…

– А что ты думаешь? Ему еще пятидесяти нет.

– А, ну тогда другое дело…

Маня расхохоталась, и мама улыбнулась.

– Все хихикаешь, а тебе уже тридцать…

– Ну, правильно. Я старая, а Дорожкин молодой.

– Да какая ты старая! Ты еще девочка совсем. У тебя вся жизнь впереди, а ты уже столько успела. Только ты – дурочка, все сама хочешь, как большая, а надо советоваться. Вот я тоже большая, а всегда с папой советовалась. Знаешь, как мне без этого трудно. Один человек не может всего знать, для этого есть родные. И нет ничего стыдного, если что-то не получается…

Мане хотелось плакать, но ее будто замкнуло, и вместо слез вылезла обида за всю ее бездарную жизнь, как будто в этом была виновата мама, отпустившая ее в эту жизнь.

– У меня все получается! И закроем эту тему.

– Ну и хорошо, раз получается…

Уже в прихожей Маня спросила:

– А с днем рождения что?

– На работе спрашивали, но я звать никого не хочу. Посидим по-домашнему…