Жизнь бабочки

– Ну, правда, пап! Ну ты можешь представить, что не блат это. Если бы я в лабораторию не ходила, а просто так числилась, мне бы никто справку не дал. И дедушка бы даже просить не стал.

– Да, он всегда был принципиальным.

Вот этого говорить не надо было, но он не смог сдержаться. Тесть так и остался в его сознании главным врагом. Хотя сейчас это уже не имело значения.

Оказалось, что проблема у Аленки все-таки есть, и сейчас она занимается ее решением. Она решила принять участие в студенческом проекте по микробиологии, но на этот проект нужны деньги. Сейчас они пытаются найти спонсора, пишут письма в разные фонды.

– А много денег надо?

– А что, у тебя деньги есть? Мама говорит, что ты теперь богатенький Буратино.

– Ну, раз мама говорит…

– Сто двадцать тысяч.

– Долларов?! Нет, таких денег у меня нет…

– Конечно, ты же не новый русский. Ну ничего, мы найдем. Тут науку поддерживают.

Потом они поехали на Бродвей, вначале на автобусе до Центральной станции, а потом на сабвее. Сабвей произвел мрачное впечатление. Он не шел ни в какое сравнение с московским метро, ни по удобству, ни по эстетическому восприятию. Градов даже удивился, что в Нью-Йорке что-то может быть хуже, чем в Москве. Аленка снимала студию в Нью-Джерси, недалеко от университета. Переселилась она туда несколько месяцев назад, а до этого снимала квартиру с еще тремя соседями, тоже студентами. По выходным ездила домой. Дом, который они купили три года назад, тоже находился в Нью-Джерси, но далеко от университета. Правда, Аленка сказала, что в любом случае жила бы одна. Здесь, как только становились студентами, отделялись от родителей. Градов подумал, что до сих пор не отделился, хоть уже давно не студент, но эта тема была сложная и неподходящая для обдумывания на отдыхе.

При каждом удобном случае ездили в Нью-Йорк, сидели в кафешках, ходили по магазинам.

– Сейчас новогодние сейлы. Мама хочет тебя одеть.

– А я что, раздет?

Она повисла у него на руке, как в детстве, заглянула в глаза.

– Ну, пап, ну не спорь с ней! Ну, пусть оденет…

Он засмеялся.

– Да пусть одевает. Кто б возражал, а я не стану.

Еще она обожала Бродвей, выискивала в Интернете дешевые билеты и пересмотрела почти все шоу.

– Ты знаешь, какой Бродвей красивый! Тебе обязательно понравится.

В итоге он даже не понял, что они уже на Бродвее. Они долго шли по каким-то улицам, с виду мало отличающимся друг от друга. Каждый раз на светофоре он смотрел на табличку с номером и, видимо, зазевался и нужный поворот пропустил. Они уже какое-то время шли по этой улице, когда Аленка остановилась и показала рукой на какое-то здание.

– Ты видишь этот театр? Здесь идет самое популярное бродвейское шоу.

Они двинулись дальше. Кое-где переливались неоновыми буквами афиши, но он не успевал прочитать, что там написано. В витринах магазинов сверкали украшенные елки и веселые санта-клаусы.

– А вот этот режиссер входит в тройку лучших на Бродвее.

Градов замедлил шаг.

– Так мы уже на Бродвее?

– Ну, конечно, пап, ты что, не видишь?

Он даже немного расстроился. Бродвей был обычной улицей, мало отличавшейся от тех, что они только что пересекали. Он столько слышал об этом месте, что ему казалось, что должно произойти что-то необыкновенное, как только он ступит на эту улицу. И тогда он поймет, что он на Бродвее. Но ничего такого не произошло, хотя, если приглядеться, все было очень нарядно, даже чем-то напоминало Старый Арбат после перестройки, может быть своей неодушевленностью. Аленка что-то еще комментировала про популярных и всемирно известных режиссеров и продюсеров, а он все время ждал, что она скажет, а вот это круто, а вот это прикольно, но, видимо, так говорили только невоспитанные россияне.

За шесть лет, прошедших после Наташиного отъезда, он виделся с Аленкой только один раз. Они приезжали вдвоем в Москву три года назад. Наташе нужно было собрать какие-то документы. Он плохо помнил их встречу. Аленка рассказывала про успехи в школе, про то, что решила заниматься биологией, как дедушка и мама. Она была веселой и, казалось, радовалась их встрече, но радость ее была ровной, без эмоциональных всплесков. Градов объяснял это переходным возрастом и тем, что отвыкли друг от друга. Договаривались, что теперь он приедет в Америку. Потом от нее регулярно приходили мейлы, но прямого приглашения не поступало. А сам он не напоминал. В октябре она написала подробное письмо, что переехала в отдельную студию и теперь может принять его. Далее следовали подробные инструкции, как получать визу, что говорить, что не говорить. Градов действовал на автомате. Не было страха, что ему откажут в визе, хотя многие пугали. Если откажут, так тому и быть. Но визу дали легко и без проблем.

Наташа предупредила, что в субботу у них званый ужин и Градову приготовили сюрприз. Будет один человек, с которым ему очень полезно и интересно пообщаться.