Жизнь Бальзака

Интересно, что этот роман о сексуальной одержимости, порочности и развращенности так прочно укоренился в учебных программах в англоязычном мире. Очень жаль, что для многих читателей знакомство с французской литературой начинается (а часто и заканчивается) первыми страницами «Отца Горио». Все, кого в классе заставляли дословно переводить длинное описание пансиона Воке, возможно, считали описание своеобразным «романом в романе». Пансион описывается на двадцати пяти страницах, причем Бальзак не только описывает место действия, но также и знакомит читателей со всеми действующими лицами. Почти сразу заметив, что роман, возможно, не поймут те, кто живет за пределами «прославленной долины из осыпающейся штукатурки и сточных канав, черных от грязи» (то есть за пределами Парижа), автор не поощряет к дальнейшему чтению. Вот почему для многих изучение французского по «Отцу Горио» похоже на барахтанье в патоке. Кроме того, не все употребляемые Бальзаком слова можно найти в словарях. Сравнения с «Королем Лиром» наделяют «Отца Горио» чертами своего рода нравственной респектабельности. Считается, что во введении Бальзак излагает свою знаменитую гипотезу о том, что люди и предметы, которые их окружают, органически связаны друг с другом: «На жирном потрепанном ее лице нос торчит, как клюв у попугая; пухлые ручки, раздобревшее, словно у церковной крысы, тело, чересчур объемистая, колыхающаяся грудь – все гармонирует с залой, где отовсюду сочится горе, где притаилась алчность и где г-жа Воке без тошноты вдыхает теплый смрадный воздух. Холодное, как первые осенние заморозки, лицо, окруженные морщинками глаза выражают все переходы от деланой улыбки танцовщицы до зловещей хмурости ростовщика, – словом, ее личность предопределяет характер пансиона, как пансион определяет ее личность»⁶⁶⁶.

Покажите мне крючок для пальто, неоднократно повторяет Бальзак, и я покажу вам будуар⁶⁶⁷. В наши дни его теория кажется более мистической, чем научной, и даже во времена Бальзака, когда необычность и индивидуальность вещей начинала стираться, такой тип описания, позднее доведенный Эмилем Золя до абсурда, казался одним из «пунктиков» писателя. («Газетт де Фам» пародировала такой способ описания, рассказывая историю дома, чьи стены так тонки и сыры, что он умирает от грудной болезни.)⁶⁶⁸

По иронии судьбы, слава, благодаря которой «Отец Горио» прочно закрепился в списках обязательной «литературы для чтения», дала толчок нескольким превосходным переводам. «Горио» – один из романов «Человеческой комедии», который можно адекватно прочесть на английском языке.

Для нас роман отражает и до некоторой степени объясняет темные стороны, связанные с принятием Бальзаком роли отца. Придумывая сцену совращения Вотреном Растиньяка – эпизод, о котором, подобно многим его самым сильным сценам, он никогда не упоминает в письмах, – Бальзак нанял секретаря, двадцатитрехлетнего Жюля Сандо⁶⁶⁹, молодого, впечатлительного, привлекательного. Появление Сандо в жизни Бальзака доказывает, что новый интерес писателя к молодежи не ограничивался женщинами.

В позднейшем воплощении Вотрен соблазняет Люсьена де Рюбампре в тот миг, когда Люсьен готов покончить с собой. Сходным образом Бальзак застал Сандо в депрессии после того, как его отвергла любовница, Жорж Санд, бросившая его ради поэта Альфреда де Мюссе. Юноша находился в жалком состоянии; он принял большую дозу морфина, но его спас слабый желудок. Вернувшись в октябре 1834 г. из Саше, Бальзак перевез Сандо к себе, на улицу Кассини. Они будут вместе писать комедии и платить долги друг друга. Сандо был куклой с рабочими деталями: «Он будет жить как принц; он не может поверить своему счастью. Я введу его в дело по производству шедевров с тысячей экю долгов и бутылкой чернил в виде обеспечения. Бедное дитя, он не знает, что значит быть в долгу! Он свободен, а я его порабощаю – что меня печалит»⁶⁷⁰

.

Сандо оказался печальной ошибкой. В марте 1836 г. он «бежал» с улицы Кассини, не в силах написать те книги, которые требовал от него Бальзак, оставив своего благодетеля в еще бо́льших долгах. Впрочем, впоследствии Сандо стал вполне плодовитым и популярным романистом. «Вы не представляете, насколько он ленив и слаб», – жаловался на него Бальзак Эвелине.

«В нем нет ни энергии, ни воли… Нет верности ни телу, ни духу. После того как я потратил на него столько, сколько может потратить на свой каприз богатый лорд, посадил его к себе на колени и сказал: “Жюль, вот пьеса; пожалуйста, напишите ее. А после нее – еще одну, а потом водевиль для «Театра де Жимназ»”, – он ответил, что не может быть ничьим учеником. Поскольку он намекал на то, что я пытаюсь извлечь выгоду из его благодарности, я не настаивал»⁶⁷¹.