Жизнь Бальзака

К сожалению, Бальзак вынужден был скрыть важнейшую улику – подробность, которую сообщил ему сам Петель: у его жены была интрижка со слугой. В таком случае все вставало на места: типичное преступление по страсти. Должно быть, Петель ненадолго вышел из кареты, а вернувшись, застал в ней жену с любовником. Он выстрелил в жену, а слугу прикончил ударом молотка. Мадам Петель была на шестом месяце беременности. Она еще сумела выбраться из кареты, побежала по полю, упала в лужу лицом вниз и захлебнулась. Бальзак защищал человека, зная, что он убийца, хотя он и намекал в своем «Письме», что Петель стал «невольником чести». Во всяком случае, убийство не было предумышленным и смерти Петель не заслуживал.

Мотивы Петеля сомнений не вызывали; но что же с мотивами самого Бальзака? Внимание, которое уделили его «Письму» во всей Европе, дало повод шайке завистливых бездельников обвинить Бальзака в саморекламе. Любой, кто прочтет «Письмо» сейчас, скорее всего, придет не к такому однозначному выводу. Помимо всего прочего, Бальзак защищал свою профессию и честь писателя. Он произнес пламенную речь в защиту человека против государства, обличал суд, который выносит приговор под влиянием газет (от поношений газетчиков Бальзаку приходилось страдать ежедневно). И вот еще одна биографическая подробность: он умолял не судить человека за «ошибки его молодости», или его долги, или страсть к коллекционированию антиквариата. Бальзак настаивал на проведении надлежащей криминалистической экспертизы. Он был вне себя, узнав о бездумном уничтожении улик – отпечатков пальцев, волос и волокон материи. Больше всего его возмущала косность судей. Для Бальзака дело Петеля стало возможностью защитить принцип, проверить, сумеет ли он исправить зло, которое он осуждал в своих произведениях. Он сыграл важную роль в подлинной драме, которая также могла закончиться своего рода искуплением. Возможно, в подсознании он защищал и честь своей семьи: двадцать лет назад его близкие спрятали голову в песок, а дядя Луи Бальса потерял свою за преступление, которого он не совершал.

У правосудия все шло своим чередом. Король уже собирался заменить смертную казнь каторгой, но получил письмо, в котором ему сообщали, что помилование плохо скажется на нравах во всей провинции. Должно быть, довод показался ему вполне веским, потому что 28 октября 1839 г. Петель отправился на гильотину.

Бальзак был в ярости. Он как раз сочинял славную сказку о Золушке под названием «Пьеретта»; сказка должна была стать подарком для маленькой Анны Ганской. После смерти Петеля горечь пропитала и сюжет «Пьеретты», и Бальзак написал одно из самых жестоких своих произведений⁹¹³. Трагический конец маленькой сиротки, порабощенной, мучимой и изувеченной приемными родителями, заканчивается уничтожающей моралью: «Законы были бы подарком для негодяев, если бы не было Бога». Прямое, полемическое заключение не слишком сочетается с мученичеством, предоставленным другим святым жертвам «Человеческой комедии». Правда, «достойное восхищения качество, которое мы зовем добродетелью», имело чудесный эстетический посыл, но сам Бог приходит слишком поздно и кажется немногим больше общественного целесообразия или удобной гипотезы.

То, что позже Бальзак в творчестве вернулся к горной дороге, где произошло двойное убийство, больше говорит об исцеляющей силе памяти и гибкости его воображения. В неоконченной рукописи, датированной последними месяцами его творческой жизни, он воссоздает идиллический пейзаж на дороге, ведущей из Белле, – красивые деревушки, альпийские луга, озера с тающим снегом. Он видит в красоте надежду на восстановление невинности и смутно вспоминает все, что произошло здесь десять лет назад. «Мы поговорим обо всем, милый племянник, когда доберемся до холма Дард. Ш!.. Вот почтальон Мартин! – сказал он, приложив палец к губам. – Ты не знаешь, каково жить в наших краях; языки и уши здесь не знают покоя»⁹¹⁴.

Следующий иск подал на самого Бальзака министр внутренних дел, когда ему на стол положили номер журнала «Парижское обозрение» (Revue Parisienne). Ему, наверное, казалось, что прославленного ниспровергателя основ не остановит ничто: ни казнь Петеля, ни запрет «Вотрена», ни даже фиаско «Парижской хроники» четырехлетней давности. В июле 1840 г. Бальзак основал еще один журнал. Хотя вышло всего три выпуска, «Парижское обозрение» стало для Бальзака самым важным опытом в журналистике: оно выносило его критику на более широкое поле. Бальзак предпринял последнюю попытку изменить ход истории Франции.