Жизнь без слов. Проза писателей из Гуанси

И вот наконец их лица оказались прямо напротив нее. Но оба офицера, казалось, вовсе не увидели ее, и даже не заметили автомобиль, в котором находилась Чунья. Когда машина промелькнула рядом с полицейскими, Чунья разглядела только две пары белых перчаток, которые, следуя движениям рук, с легкостью трансформировались в четыре бабочки. Чунья все-таки повернула голову и снова подняла глаза: лица полицейских за окном автомобиля, промелькнув, пропали из вида, подобно двум хлопьям инея. Девушка тотчас же почувствовала головокружение и оперлась лбом на правую руку.

Перед ее глазами сплошь были люди, подобные густо растущим деревьям, ветви которых сплетались вместе, а листья накладывались друг на друга слоями, рассыпаясь в стороны, размываясь, как в тумане. Еще был ветер, он гудел надрывно, задыхаясь, будто птицы, летящие одна за другой, не различая направления, налетающие на скалы, бросающиеся вперед не щадя себя, разрывая на куски плоть и проливая кровь, расшибаясь в лепешку…

Взгляд Чунья, хлопая, словно крылышки уцелевшей маленькой птички, пронесся над пейзажами по обеим сторонам улицы. Эти виды были подобны насыщенному соку: черные, красные, белые, зеленые пятна сливались воедино, проливаясь, накатываясь, давя на нее. Глаза ее не успевали уклоняться от этого потока, а крылышки все больше слабели. Взгляд Чунья снова уцепился за световой указатель.

Автомобили проносились мимо один за другим. Красный свет, по-прежнему красный свет! Чунья изо всех сил старалась сдержать волнение. Она с усилием сжала рулевое колесо автомобиля Цю Шэна и с таким же нажимом в голосе промолвила: «Помедленнее, помедленнее. Прошу тебя, не так быстро!»

Чунья посмотрела в правое окно автомобиля и заметила старика, уже ступившего на пешеходный переход; не успел он сделать и двух шагов, как машина, просигналив, пронеслась мимо, едва его не задев. Старик попятился на пару шагов и вновь остановился, его взгляд был устремлен вперед: казалось, для него существовало только это направление и не было другого выбора, не существовало альтернативы. И вот он снова решительно двинулся вперед. Чунья провожала его взглядом, ее глаза следовали за его белой рубашкой, свободными черными штанами, холщовой сумкой в его руках, его неотложными делами, которые он торопился уладить. Наблюдая за нетерпением, проступающим в его облике, она начала чуть-чуть досадовать на красный свет. Она думала: вот теперь должен вспыхнуть зеленый, должен загореться, быстрее, включайся же, зеленый сигнал. Отчего же ты не появляешься? Почему не хочешь откликнуться на человеческие чувства?

Наконец загорелся зеленый свет. Чунья провожала старика взглядом на противоположную сторону улицы. Постепенно взгляд ее ускорился, она думала, что взгляд ее мог бы двигаться и быстрее, но, к сожалению, старик не мог бежать, а вернее и не собирался, он просто поправил воротник и пошел. Чунья также увидела, как старик, беззаботно присвистывая, остановился на перекрестке и, обернувшись, смотрел назад с выражением полного удовлетворения и злорадства на лице.

Чунья усмехнулась про себя, не вполне понимая, смеется она над собой или над тем стариком. Она чувствовала, как сердце по чуть-чуть проваливается вниз; каждый раз, когда автомобиль встряхивало, сердце ее опускалось вниз на сантиметр, до тех пор пока не оказалось ниже пяток. Ей казалось, что обе ее ноги висят в воздухе, затем они очутились на голове, а та в свою очередь не поспевала за ними. Ноги злобно пинали голову, она распухала все больше и больше и в любой момент была готова взорваться.

— Смотри скорее! — произнес Цю Шэн. — То свадебное платье хорошее, очень красивое.

Чунья разжала находившуюся на руле руку и опустила ее рядом с другой рукой на колени. Девушка качнула головой.

— Разве не красивое? — спросил Цю Шэн.

— Что?

— Ты заметила то свадебное платье? Справа от тебя, справа. Смотри быстрее, почти проехали!

— Красивая, — ответила Чунья. — Невеста действительно прекрасна.

— Платье красивое, а моделям-то куда уж до твоей красоты.

— Платье тоже красивое.

— Пройдет еще два-три года, и я тоже куплю тебе платье, непременно намного красивее того, что на той фотографии.

— Не шути так, — ответила Чунья, выпрямившись.

Чунья вернулась на Линшань спустя месяц. Она приехала одна. Автобус шел до вершины и останавливался на хребте Фоцзылин, но Чунья попросила высадить ее на середине склона и пошла пешком. Спустя час ходьбы она встретила первого знакомого, который, потирая руки и выдыхая клубы горячего пара, сказал:

— Чунья, ты счастливица! Вернулась прямо во время первого за эту зиму снега.

— Ничего необычного, — ответила Чунья.

— Что с тобой, Чунья? — выдохнув большое облако горячего пара, спросил ее знакомый.

— Ничего.

После этого Чунья столкнулась со вторым знакомым человеком, который спросил ее:

— Чунья, чему ты научилась в городе?

— Ничему особенному.