Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону

Никто из генералов не поверил в силу и бесстрашие генерала Бонапарта, когда он, приехав в Ниццу, как главнокомандующий итальянской армией, встретился с начальником штаба армии генералом Бертье, а 27 марта 1796 года принял рапорт командиров дивизий. Один из них, генерал Массена, рассказывал, с каким недоверием он смотрел на этого 26-летнего тшедушного человечка, этого мальчишку со спутанными волосами, который сумел возглавить 37-тысячную армию оборванцев, с пустыми желудками, без жалованья, обутых в плетенные из соломы сабо, и вести войну против Австрийской империи и королевства Пьемонт. Маленький рост Наполеона, его худое лицо, портрет жены, который он держал в руке, а главное – его молодость – все это рождало в глазах генералов презрение и надменность. Но вопросы, которые то и дело поступали от командующего, убедили генералов в его глубокой компетентности. За два дня его командования армией появились хлеб, мясо, вино и обувь. От презрения и надменности дивизионных генералов не осталось и следа. Они перестали думать о закулисных интригах Директории. Вскоре, 2 апреля 1796 года, началась Итальянская кампания, а успешные операции Наполеона при Монтенотте и Миллезимо открыли ему дорогу на Турин и Милан. В Париж повезли полковые знамена разбитого противника. В битве при Лоди Наполеон Бонапарт под градом пуль и ядерных разрывов шел впереди войска со знаменем в руках. Австрийцы были разгромлены, и в Париж потекла контрибуция в звонкой монете: Ломбардия – богатая итальянская провинция. Имя Наполеона стало популярным. «После Лоди и покорения Ломбардии, – мелькнуло у Наполеона, – я уже в Париж могу послать миллионов двенадцать. Вряд ли это под силу простому генералу, а не человеку, призванному определить судьбу целого народа».

В европейских государствах с изумлением следили за битвами в Италии. Лоди, Кастильоне, Арколи, Риволи, Мантуя. Победы Наполеона, которые следовали одна за другой, поражали прежде всего австрийцев, да и вся Европа была ошеломлена.

В Париже нарастающая популярность генерала Наполеона вызвала беспокойство. За многозначным мнением внимательно следил Талейран, бывая в различных кругах светского общества, в кругу друзей, у любовниц, в парламенте, в театре. Директория присылала генералу Бонапарту циркуляры, которым он должен был следовать, но Бонапарт в знак протеста тут же посылал в ответ заявление о своей отставке, о чем не могло быть и речи: звонкая монета мощным потоком текла в казну Франции, а циркуляры теряли свою силу, с возраставшим презрением к «пяти королям» Директории.

Осенью 1797 года полновластный хозяин всей Северной Италии генерал Наполеон в роскошном дворце Монбелло признался французскому посланнику в Тоскане графу Мио де Мелито и миланскому графу Гаэтано Мелци:

– То, что я сделал до сих пор, – по сути дела, ничто. Я лишь в начале той карьеры, которая ожидает меня. Неужели вы считаете, что здесь, в Италии, я добиваюсь одной победы за другой ради величия этих адвокатов, заседающих в Директории? Этих Карно, Баррасов? Неужели вы думаете, что я все это делаю ради создания республики? Что за вздорная идея! Нации нужен вождь, вождь, овеянный славой…

Французский историк Андре Кастело, приводя этот эпизод, напоминает и слова поэта Арно: «Этот человек – человек необычный. Все меркнет перед величием его гения… Он рожден, чтобы властвовать, как другие рождены, чтобы пресмыкаться. Если ему повезет в ближайшие четыре года и его не сразит шальная пуля, он окажется либо в ссылке, либо на троне».

И до Парижа, и, конечно, до Талейрана доходили слухи, что генерал Наполеон ведет себя в Монбелло как монарх, не только единолично властвует, но и действует как единодержавный властитель. Вокруг обедавшего в одиночку Наполеона стояли навытяжку министры итальянского правительства, судьи, даже его офицеры, будущие маршалы его армии, терпеливо ждали, когда он заговорит с ними. Приехавшая Жозефина сразу почувствовала себя королевой и с «элегантной легкостью» запускала свою руку в армейское имущество. Столь же беззастенчиво действовала и прибывшая в Монбелло корсиканская семья генерала Наполеона.