Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону

Любопытный случай рассказала в своих воспоминаниях княгиня Екатерина Дашкова. Ей почему-то в голову «вселилась мысль, что конец царствованию Павла настанет в 1801 году». Откуда взялась эта мысль, княгиня припомнить не могла, но широко об этом оповестила. В январе 1801 года ей напомнили об этом пророчестве, но княгиня подтвердила, что ее «пророчество исполнится через три месяца». «Действительно, – написала княгиня Дашкова в воспоминаниях, – 12 марта провидению угодно было допустить, чтобы пресечены были дни Павла I и тем самым и общественные, и частные бедствия: рост налогов с каждым днем, а с ними вместе и гонений. Сколько раз я благодарила создателя, что я была избавлена от обязанности являться при дворе в царствование Павла I. Сколько мне пришлось бы перенести горя и тревоги, так как природа отказала мне в искусстве притворяться, столь необходимом при общении с государями и еще более с их приближенными, и на лице моем ясно отражались отвращение, презрение и негодование, волновавшие мою душу. Павел был невыносим со своим прусским капральством, невыносим и в том, что придавал какое-то сверхъестественное значение своему царскому сану; он был труслив и подозрителен, постоянно воображал, что против него составляются заговоры, и все его действия являлись только вспышками, внушенными настроениями минуты; к несчастью, они чаще всего были злы и жестоки. К нему приближались со страхом, соединенным с презрением. Как мало походила ежедневная жизнь его придворных на времяпрепровождение лиц, имевших счастье быть приближенным к Великой Екатерине! Не роняя своего достоинства, она была доступна всем, и в общении с ней не было и тени раболепного страха; она своим присутствием вызывала чувство благоговейного почтения и уважения, согретого любовью и благодарностью. В частной жизни она была весела, любезна, приветлива и старалась заставить забыть свой сан. Даже если бы возможно было, чтобы потеряли ее из виду хоть на одну минуту, у всех было такое ясное сознание великих качеств, которыми одарила ее природа, что представление о ней всегда связано было с чувством благоговейного уважения» (Дашкова Е. С. 202–203).

Княгиня Дашкова была принята императорской четой, императора княгиня давно полюбила, но сокрушалась по поводу того, что в последние четыре года Павел I пытался превратить своего наследника в капрала, а Елизавета Алексеевна покорила княгиню своим умом и скромностью. Княгиня почувствовала и другое: добродетельный государь с твердыми принципами гуманности и справедливости вскоре окажется под влиянием какого-нибудь сильного придворного, а может быть, и министра. Высшие чиновники при таком властителе будут делать все, что им угодно. И это огорчало княгиню.

Вдовствующая императрица, зная о несправедливой ссылке графа Румянцева, похлопотала о его судьбе. Александр I разрешил графу Николаю Румянцеву вернуться в Петербург. И вскоре он был назначен директором водяных коммуникаций.

Княгиня Дашкова обрадовалась при виде графа Румянцева, занявшего столь видный пост при новом императоре. И при встрече вспомнила покойную императрицу, а граф Румянцев тут же высказал несколько разумных мыслей о Екатерине II.

– Вы, конечно, граф, не знаете, сколько я пережила за эти четыре года…

– Слышал, слышал, ваша светлость, но все-таки ваши страдания завершились в благополучном поместье, среди множества книг, столь родных вам по судьбе…

– Я была, граф, крайне огорчена, когда вы после столь успешного возвышения при Павле I – гофмейстер, тайный советник, достигли первого класса – вдруг были высланы бог знает куда.

– Всего лишь в мое гомельское поместье, где я прожил три года. Я наконец-то почувствовал там, в тиши садов, к чему лежала моя душа, мое пристрастие, я начал читать собранные мною за границей книги и опубликованные рукописи. Не описать вам удовольствие, которое я испытал при этом.

– Знаю, знаю… Указы молодого императора вы уже читали? Уже нет того безрассудства, коими были засорены указы Павла I. Нет уже гатчинского безумия, которое оплело всю нашу армию, придворную жизнь, всю внутреннюю и внешнюю политику нашего государства.

– Не могу не подивиться, как быстро меняется все вокруг…