Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону

Наполеон пригласил князя Лобанова на обед. Подняв бокал шампанского, Наполеон провозгласил тост за здоровье русского императора Александра I.

В те же дни возникла идея о личном свидании двух императоров. Одни исторические источники утверждают, что эта мысль пришла обер-гофмаршалу Дюроку, другие – что ее высказал князь Лобанов. Во всяком случае, посреди Немана на большом плоту соорудили два павильона. В день встречи, 25 июня 1807 года, на левом берегу выстроилась Наполеонова гвардия, на правом берегу – два взвода кавалергардов и эскадрон прусской кавалерии. В полдень от двух берегов Немана отчалили лодки и вскоре пристали к плоту. Наполеон и Александр на плоту подали друг другу руки, а с двух берегов Немана раздались радостные крики. Так в павильоне началась их беседа, продолжавшаяся около двух часов. Потом Александр и его свита переехали в Тильзит, и переговоры о мире продолжались. В переговорах принимали участие граф Александр Куракин, русский посол в Австрии, и князь Лобанов, а с другой стороны – князь Талейран. После 10 часов вечера Наполеон приходил в резиденцию Александра, и они втайне ото всех окончательно решали все спорные вопросы.

Прусская королева Луиза решила вмешаться в переговорный процесс. Историк М. Богданович: «За несколько дней до заключения мира явилась в Тильзит королева прусская Луиза. Советники короля надеялись, что присутствие женщины, одаренной высокими качествами ума и сердца, смягчит железную волю раздраженного победителя и сделает условия им предписанные менее тяжкими для Пруссии. Королева была принуждена преодолеть отвращение от свидания с человеком ей ненавистным, но она превозмогла это чувство. «Один Бог знает мои страдания», – сказала великодушная Луиза на пути из Мемеля в Тильзит… Наполеон приказал своим войскам встретить ее с почестями и через час по ее прибытии прискакал к дому, занимаемому королем. Там у входа ожидали его Фридрих-Вильгельм и прусские принцы. Наполеон, не выпуская из руки хлыста, сухо раскланялся с ними и взошел по лестнице в покои королевы. Первым словом его был вопрос: «Как могли вы начать со мною войну?» – «Государь, – отвечала Луиза, – нам простительно увлечься славою Фридриха и обмануться насчет сил своих». Наполеон ежедневно угощал короля и королеву, но отклонял всякое ходатайство их об уступке областей, которые он хотел отнять у Пруссии, и пояснил графу Гольцу, что все, сказанное им королеве, – не что иное, как фразы, ни к чему его не обязывающие.

На прощание с королевою он поднес ей розу необычайной красы.

Несчастная Луиза медлила принять подарок и наконец взяла розу, сказав: «По крайней мере, с Магдебургом». Наполеон, не хотевший возвратить Пруссии этот важный пункт, ключ течения Эльбы, грубо отказал Луизе, и суть его отказа укладывалась в формулу: «Крепости не игрушки» (Богданович. Т. 2. С. 299–300).

Вернувшись в Петербург и ознакомившись с документами и словесными характеристиками придворных и военных, Александр I понял, что минувшая война и Тильзитский мир явили много недостатков, на которые он совсем недавно мало обращал внимания. В разговоре с матушкой, императрицей Марией Федоровной, он узнал, что за эти месяцы он изменился, изменился не только его характер, но и его мотивы императорской деятельности. Она заговорила с ним о провалах Тильзитского мира, который он считал своей победой. Наполеон утверждал, что если бы не позиция русского императора о сохранении Пруссии, то она была бы стерта с карты Европы. А в итоге Пруссии вернули Померанию, Бранденбург, часть Силезии, Старую Пруссию. Прусские земли Нассау, Гессен-Кассель, Брауншвейг, Ангальт-Цербст и английское владение Ганновер Наполеон объединил во вновь созданное королевство Вестфальское, а его королем назначил своего младшего брата Жерома.

Неприкосновенными герцогствами остались Ольденбургское, Мекленбург-Шверинское и Кобургское из-за родственных связей с Российской империей.

Белостокская область отошла к России.

Почему итогами Тильзитского мира были недовольны придворные императорского двора, недовольна вдовствующая императрица Мария Федоровна? Если бы они знали, что испытывал император Александр, когда в течение многих дней, по вечерам, приходил к нему император Наполеон и диктовал свои условия мира? Об этом он молчал. Лишь в порыве отчаяния он изредка писал сестре Екатерине Павловне: «Бог спас нас: мы вышли из борьбы не с жертвами, но со своего рода блеском. Но что вы скажете обо всех этих событиях? Мне проводить свои дни с Бонапартом, целые часы находиться с ним с глазу на глаз? Хочу спросить вас, не похоже ли это на сон?! Полночь миновала, а он только что ушел от меня. О, как бы я хотел, чтобы вы были немым свидетелем происходящего! Прощайте, дорогой друг, я редко пишу вам, но честное слово, мне некогда даже перевести дух. Тильзит, 17 июня 1807 года».