Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону

15 (27) июля 1809 года граф Румянцев, узнав о беспорядках, происходивших в Галиции, писал Коленкуру: «Со времени Тильзитского мира сделаны были Россиею, для поддержания союза с Наполеоном, всевозможные пожертвования: прекращение морской торговли, уменьшение таможенных доходов, упадок цены бумажных денег, стеснение промышленности и торговых оборотов, объявление войны Швеции и Англии. Император Александр ничего более не желает, как пребыть верным союзу, продолжению коего угрожают смуты, возникшие в некоторых областях бывшей Польши. По тому необходимо определить жребий сего края конвенциею, которая упрочила бы союз и обеспечила бы России спокойное обладание губерниями, доставшимися ей от раздела Польши» (Богданович. Т. 2. С. 351).

При заключении Венского (Шенбруннского) мирного договора с Австрией 14 октября 1809 года Наполеон настоял на том, чтобы к Варшавскому герцогству была прибавлена часть Западной Галиции и город Краков, а Восточная досталась России. Граф Румянцев вновь написал Коленкуру письмо, в котором выразил удивление, что увеличение герцогства Варшавского, к которому присоединили до 2 миллионов новых жителей, может возбудить несбыточные надежды на восстановление Польского королевства, но такому, по мнению России, не бывать. Но в обмен мнениями, по приказу императора Наполеона, вмешался министр иностранных дел граф Шампаньи, отвечая графу Румянцеву, что «благодарность, первая добродетель монархов, и честь, первый закон их» воспрещали императору Наполеону оставить в руках австрийцев страну, единодушно против них восставшую. «Его величество, – писал Шампаньи графу Румянцеву 14 октября 1809 года, – соображая свои действия с видами своего союзника, императора Александра, присоединил Западную Галицию к Варшавскому герцогству, коим владеет король Саксонский, известный миролюбием и умеренностью характера. Император Наполеон не только не хочет возбуждать чуждой ему мысли о восстановлении Польши, но готов содействовать императору Александру во всем, могущем изгладить о ней память и истребить имя Польши и поляков, не только во всех государственных бумагах, но даже в Истории, дабы положить конец мечтаниям, более вредным для самих поляков, нежели тревожным для правительств, которым они принадлежат» (Там же. С. 453–454).

В конвенции, подготовленной и подписанной 4 января 1810 года Коленкуром и Румянцевым в Петербурге, первая статья гласила: «Королевство Польша никогда не будет восстановлено». Но император Наполеон не ратифицировал эту конвенцию, предложив внести в текст уточнения, и 10 февраля 1810 года новая редакция была получена: «Император Наполеон обязывается не благоприятствовать какому бы то ни было предприятию, клонящемуся к восстановлению королевства Польши». Конвенцию в этой редакции уже российское правительство отказалось подписывать. Так начались накапливаться факты и фактики, свидетельствующие о разногласиях французского и русского правительства, о разногласиях Наполеона и Александра I.

Австрия, утратив по заключенному миру почти 4 миллиона подданных и значительную территорию, потеряла значение великой европейской державы, а могущество Наполеона возвысилось чрезвычайно. Одна лишь Россия противостояла неудержимому Наполеону в стремлении командовать всей Европой. Чуть ли не все государи и герцоги смотрели на Россию как защитницу их зависимости – и германские владетели, и защитники Тироля, и даже брат Наполеона, король Голландский Людовик, надеялся на Россию.

Вскоре наступил черед старых ганзейских городов Бремена, Гамбурга и Любека стать столицами французских департаментов.

«Я еще не довел до конца то, что мне предначертано Судьбой. Мне нужен европейский кодекс, мне нужен европейский кассационный суд, мне нужна единая валюта, единые меры весов, единые измерения, единые законы. Нужно из всех населяющих Европу народов создать один, единый, и сделать Париж столицей мира» – вот предел мечтаний Наполеона в это время» (Кастело

. С. 272–273).

Властолюбие Наполеона достигло высшего предела, не знало границ, но сам он, видя раболепие окружающих, это скорее чувствовал, но всей глубины не осознавал.

3. Турецкая разноголосица

После Эрфуртской конференции император Александр дал указание князю Прозоровскому, главнокомандующему русскими войсками на юге России, вести переговоры с верховным визирем Мустафой-Байрактаром без участия Франции на тех же основаниях, которые были определены ранее. Визирь тут же сообщил, что французы не раз уже обманывали Оттоманскую Порту, турки согласны вести свои дела с русскими и англичанами.