Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону

5 августа 1812 года корпуса 1-й и 2-й армий выступили по Московской дороге, для обороны Смоленска приготовилась дивизия Неверовского, егерский полк Раевского, дивизия Коновницына, дивизия Лихачева, дивизия Канцевича, драгунские полки Скалона. В тот же день построились к бою три дивизии маршала Нея, пять дивизий маршала Даву, две дивизии князя Понятовского, кавалерия Мюрата, всего 140 тысяч солдат и офицеров. Французы дважды штурмовали Смоленск, сопровождая атаки усиленной канонадой из 150 орудий. Русские войска отчаянно сопротивлялись, а французы несли неисчислимые потери. Вопреки мнению почти всех генералов и князя Багратиона, Барклай де Толли приказал отступать к Дорогобужу.

Вооруженные стычки продолжались и в последующие дни, в Смоленск вошли французы, пожары уничтожили много домов, мирные жители искали пристанища. А Наполеон начал думать, не пора ли заботиться о зимних квартирах. Генерального сражения так и не произошло. У Наполеона оставалось еще 150 тысяч против 105 тысяч.

«Не то было в нашей армии: разногласие между Барклаем де Толли и подчиненными ему генералами усилилось после отступления из Смоленска: упрекали Барклая в нерешимости действий, и даже некоторые, заподозрив его в измене, хотели, чтобы главное начальство было передано Беннигсену; другие предпочитали князя Багратиона, – писал М. Богданович. – Многие, не ограничиваясь желанием иметь нового главнокомандующего, считали нужным устранить министра иностранных дел, графа Румянцева, который, по их мнению, стремился к прекращению войны покорством Наполеону. Как доведение таких желаний до сведения Государя не могло быть ему приятно и подвергло бы немилости каждого из подданных, который отважился бы сделать подобные предложения своему Монарху, то влиятельнейшие из наших генералов решились склонить к тому английского генерала Вильсона, который, на пути из Константинополя, прибыл в главную квартиру Барклая и находился при ней во время отступления армии от Смоленска… Вильсон изъявил согласие передать Государю «желание всей армии»… Действительно – не только армия, но и вся Россия, оскорбленная вражеским вторжением, небывалым в продолжение целого столетия, не верила, чтобы такое событие было возможно без измены или, по крайней мере, без непростительных ошибок главного вождя» (Богданович

. Т. 3. С. 259–260).

Почти одновременно две вести дошли до императора Александра 22 июля, когда он из Москвы прибыл в Петербург: французы вошли в Смоленск, князь Багратион не может согласиться с действиями Барклая де Толли и просит его перевести хотя бы командиром полка и отправить в Молдавию или на Кавказ, а князь Шувалов обратился с письмом к императору с покорнейшей просьбой назначить нового главнокомандующего русской армией. Император созвал военную комиссию в составе генерал-фельдмаршала графа Салтыкова, генерала Вязмитинова, генералов графа Аракчеева и Балашова, тайных советников князя Лопухина и графа Кочубея, на которой решался этот вопрос. Собравшиеся генералы и ответственные лица хорошо знали, что Александр I считал генерала Кутузова больным и старым и противился назначению его на высокий пост, хотя отмечал его военный опыт и стратегическое мышление. Комиссия единогласно рекомендовала назначить Кутузова главнокомандующим русской армией. Но этого было еще недостаточно. Аракчеев и Балашов убедили императора принять правильное решение. Так Кутузов стал главнокомандующим русской армией.

Кутузов два месяца войны наблюдал за действиями двух армий под командой военного министра Барклая де Толли и князя Багратиона, генералов очень разных и по темпераменту, и по дальновидности. Он сделал свои выводы. Он думал и о противнике, Наполеон искал сражения и в Италии, и в Пруссии, и в Австрии, во всех сражениях он побеждал, а потом предлагал заключить мир на унизительных условиях для проигравших битву. Так было и со шведским королем Карлом ХII. Во время Северной войны, столкнувшись со шведами в Польше, Петр I созвал своих генералов Шереметева, Меншикова, Репнина и спросил, что нам делать, когда шведы вторгнутся в пределы нашего государства. И, кажется, Шереметев высказал правильную мысль, что мы, столкнувшись со шведами в Польше, должны отступить вглубь России, поляки в случае неудачи не поддержат русскую армию. А отступая до решительного сражения – разорять противника на переправах легкими отрядами. Вот под Полтавой дали решительный бой, разгромив шведов, это хороший пример. К тому же Наполеон и его маршалы вряд ли знают, что такое стужа русской зимы, предполагали разделаться с русскими до осени и не запаслись теплой одеждой. Так что тактика русского командования в войне с Наполеоном была давно продумана. Да и в штабе императора Александра не раз шутили, что при наступлении Наполеона русские войска будут отступать. «Далеко ли?» – шутили одни. «Как угодно будет Наполеону, хоть до Волги», – ехидно отвечали офицеры штаба.