Жизнь и любовь (сборник)

Пушок как прежде то убегал, то появлялся, вот и теперь вернувшись очередной раз то подбегал к охотнику, то отбегал в одну и ту же сторону, явно звал последовать за ним. Что то, он там нашёл, понял человек и не спеша пошёл за собакой. Петр, обратил внимание на то, как она осторожно передвигалась с остановками. Остановится, прислушается и снова вперёд.

Так прошли несколько десятков метров, Пушок остановился в очередной раз, потом прилёг, поводил ушами, оглянулся на охотника, тот тоже присел на корточки, Собака ни с места, смотрит в одном направлении, уши не подвижны, Пётр опустился на колени и стал всматриваться в ельник в том же направлении, куда смотрел Пушок.

Вскоре он увидел на ветке одной из елей глухаря, сидел он к ним спиной, по этому, и подпустил так близко.

Метров пятьдесят будет, а то и меньше.

Осторожно, что бы не выдать себя, выставил прицельную планку, прицеливаясь подумал, если пуля не заденет ветку, не промахнусь, затаил дыхание и осторожно нажал на курок мелкашки.

В тот же момент услышал глухой шлепок, мысль сработала, – есть!

В следующий момент птица растопырив крылья, падала, а лайка неслась к добыче.

Поднимая глухаря, Петр почувствовал радость за себя и благодарность к своему помощнику.

Привязав трофей ремешком горбовику, оба весело и легко пошли, к сторожке.

Пушок больше далеко не убега, определив направление, куда нужно идти, возвращался, какое то, время бежал рядом, потом снова убегал вперёд.

До ночи к сторожке не вышли. Переночевали у костра.

Ночь была безветренная и не холодная.

Проснулся рано, только начинало, светать, раздул костёр.

Наскоро позавтракал, покормил Пушка и в дорогу.

Время было уже к вечеру, когда Пушок убежал вовсе, весёлым лаем охотника встретила вся ватага лаек.

При подходе к избе, на встречу вышел, в накинутом на плечи полушубке Прокофич, он стоял у крыльца и ждал когда вся эта шумная ватага подойдёт к нему. Поздоровались, пожав руки.

– Вижу, не зря время терял, с удачной тя охотой, давай заходи, рассказывай, что да, как? Ух, ты глухака то каова взял, ну да ладно, ладно, – скороговоркой проговорил Прокофич.

За самоваром повечёряли, поговорили про дела охотничьи да житейские.

Пётр рассказал про медведя, посетовав на отсутствие карабина. Прокофич сказал:

– Дык оно дело не хитрое, кедровый орех для медведя не про-сто лакомство, а серьёзная заправка на зиму. Его тута хватат.

Легли спать. Прокофич на русской печи, Петр на полатях.

Утром после завтрака сборы были не долгими.

Шестьдесят шкурок высушенных на чердаке, связал в пучки по десять, уложил в вещмешок и Прокофич повёз Петра на железнодорожную станцию, Путь не близкий. Провожала их вся свора лаек.

Дольше всех за подводой бежал Пушок, когда он остановился, то тявкнул несколько раз, повернулся и не весело побежал вслед за остальными собаками.

Минька