Жизнь и необычайные приключения менеджера Володи Бойновича, или Америка 2043

Я попросил остановиться на набережной. Не хотелось уезжать из столицы просто так. Я подошёл к парапету, с минуту постоял, любуясь спокойной водой Потомака и всю эту минуту собирая слюни во рту, а потом смачно харкнул в воду. Вот теперь можно было уезжать.

Я сел в такси и бросил взгляд на счётчик: там светилась цифра семь.

–А в каких единицах у тебя считает этот прибор? – спросил я водителя.

Тот достал карманный переводчик, включил и показал на него пальцем. Мол, повтори вопрос сюда! Я задал тот же вопрос, и переводчик по-испански проскрипел его водителю. Дуглас Фитц, как я прочитал на карточке, ответил мне по-испански, а переводчик проскрипел по-английски, что в долларах, естественно! Тогда я перешёл на испанский и спросил: во сколько обойдётся нам поездка от аэропорта до железнодорожного вокзала? Он ответил уже без переводчика, что примерно в двадцать пять долларов.

–Не тысяч? – переспросил я. – Просто двадцать пять долларов?

Дуглас задорно засмеялся и не ответил, а я понял, что задал глупый вопрос. Просмеявшись, негр сказал, что если бы он брал за одну поездку двадцать пять тысяч, то через год купил бы себе отель на берегу океана. Тут до меня дошло, почему у меня отобрали мои миллионы в аэропорту Колумбии.

–Скажи, а можно на автомобиле проехать из Вашингтона до Атланты? Или до Колумбии?

–Нет, сэр! В первый пояс враждебности на машине не проехать. Всё перекрыто. Только лететь самолётом государственной компании или иметь специальный пропуск от ЦРУ. Ещё иногда пропускают иностранцев из дружественных стран. Обычному человеку туда лучше вообще не соваться!

Я понимал, что так прямолинейно действовать нехорошо, но любопытство подпирало. Я взял у Джулии её ноут, открыл карту США и попросил Фитца провести линию, до которой можно доехать обычному человеку. Он ответил, что точно не знает, никогда туда не ездил, но примерно вот так: и провёл ногтём по линии Чикаго – Индианаполис – Шарлот, и упёрся в океан где-то в районе мыса Фир.

Джулия заметно нервничала. Она не понимала испанского, и наши телодвижения с ноутом и картой её рассердили.

–Канадец, о чём ты лопочешь с этим второсортным? Планируешь что-то нехорошее? Если ты планируешь террористический акт, я сейчас сдам тебя первому же полицейскому! Мне за тебя ещё и премию дадут!

–Какой акт? Я просто не могу понять, почему цены в Колумбии и Атланте – в миллионах долларов, а тут нулей в пять раз меньше?

–Потому что тут живут козлики, а там – козлы! – заявила дама.

Вашингтон я так толком и не разглядел. С чёрного неба постоянно лился мелкий тёплый дождь. Город был огромен и, думаю, ночью виден из космоса. Тысячи машин. Тысячи людей. Миллионы огней. А я, глядя на всё это великолепие, вспоминал учебник истории, где описывалось падение Константинополя. Тогда тоже существовала империя с нищими, постоянно воюющими окраинами и шикарной обожравшейся столицей. Цель любого императора состояла в дальнейшем ограблении колоний и возведении очередного шедевра архитектуры в Царь-граде. Так продолжалось много веков, пока колонии, наконец, не набрали сил, не восстали и не превратили роскошный город в пепелище. (Когда я это прочитал, то, помнится, подумал: зачем понадобилось разрушать такую красоту? Заходи и живи сам! И только теперь понял – зачем! В этой обстановке невозможно прожить жизнь и остаться прежним. Захватив замок дракона, драконом становишься сам!) Я ехал по современному Царь-граду, смотрел на бесконечные витрины с товарами и лозунгами «Купи в кредит!», и понимал, что это – тупик. Что жить всему этому великолепию осталось недолго, а после праздника наступит такое похмелье, что бутылкой пива не отделаешься. Вашингтон выглядел глобально. Я не мог охватить его даже разумом, не то что взглядом. Но за этим блеском и шиком проступала плесень Нового Орлеана и руины града Константинова. Я смотрел на парня за рулём и чувствовал, что только свистни – и он достанет из-под сиденья монтировку и начнёт крушить всё направо и налево. Не потому, что он живёт плохо, а потому, что другие рядом живут лучше, при этом ничего не делая. Единственное, что он твёрдо знает – этот строй несправедлив. И он сделает всё, чтобы его сломать. Он не знает, как сделать лучше. Но он знает, как сломать. Мне очень хотелось пожить в этом городе и посмотреть на этот студень изнутри. Но я знал: пока не время! У меня есть конкретное задание. Всё остальное – потом.

Мы приехали на вокзал в полночь. Взяли два билета до Бостона, прошли очередной шмон, и в два часа ночи поезд тронулся. У меня возникло ощущение, что в полиции и армии в белой Америке служит каждый третий. Стражей порядка в самом-то городе встречалось много, но на вокзалах они стояли рядами, ходили в залах меж кресел с разными приборами, бесцеремонно лезли в багаж и требовали в девятый раз документы у того, кто их уже восемь раз показывал. Поэтому, когда поезд тронулся, я был несказанно рад.