Жизнь и смерть

— Я могу быть терпеливой — если прикладываю гигантские усилия, — она улыбнулась, удерживая мой взгляд и пытаясь вывести меня из неожиданного уныния.

Попробовав улыбнуться в ответ, я почувствовал, что улыбка получилась более чем неубедительной. Эдит внимательно вгляделась в мое лицо.

— Я отвезу тебя домой, — пообещала она, но я не понял, собирается ли она сдержать это обещание в любом случае или только если мы уедем отсюда прямо сейчас. Очевидно, ей казалось, что я пришел в такое состояние из-за страха перед надвигающейся гибелью, и я порадовался тому, что являюсь единственным человеком, чьи мысли она не слышит.

— Если ты хочешь, чтобы я преодолел пять миль сквозь эти джунгли до захода солнца, то лучше начинай показывать дорогу, — мрачно отозвался я. Эдит нахмурилась, явно пытаясь понять мой тон и выражение лица.

Через мгновение она сдалась и направилась в лес.

Это оказалось не так сложно, как в моих страхах. Большей частью путь пролегал по ровной земле, а Эдит, похоже, не возражала идти в моем темпе. Дважды я спотыкался об корни, но ее рука успевала метнуться и удержать меня за локоть, прежде чем я падал. Когда она касалась меня, мое сердце, как обычно, начинало биться сильно и неровно. Я видел выражение ее лица, когда это повторилось, и внезапно понял, что она всё слышит.

Я старался не смотреть на нее, потому что каждый раз ее красота наполняла меня все той же грустью. В основном мы шли молча. Иногда Эдит задавала мне не относящиеся к нашей прогулке вопросы, которые не вошли в двухдневный допрос. Спрашивала о днях рождения, об учителях в начальной школе, о домашних питомцах — и я вынужден был признаться, что, убив трех рыбок подряд, отказался от этой затеи. Она засмеялась над этими словами громче, чем обычно, и звук ее смеха, прыгая звонким эхом среди деревьев, вернулся ко мне.

Поход занял большую часть утра, но Эдит ни разу не выказала нетерпения. Лес раскинулся вокруг нас лабиринтом одинаковых деревьев, и я стал переживать, что мы не сможем найти отсюда выход. Она же сохраняла в этих зеленых дебрях абсолютное спокойствие, не проявляя ни малейших сомнений в правильности выбранного направления.

Через несколько часов зеленый свет, который пробивался сквозь кроны деревьев, посветлел до желтого. День оказался солнечным, как и было обещано. Впервые с тех пор, как мы тронулись в путь, я снова испытал радостное волнение.

— Мы уже пришли? — спросил я.

Эдит улыбнулась перемене в моем настроении:

— Почти. Видишь просвет впереди?

Я уставился на окружающую нас чащу:

— Хм… а должен?

— Возможно, для твоих глаз еще немного рано.

— Пора на прием к окулисту, — вздохнул я, а она улыбнулась.

И еще ярдов через сто мне удалось увидеть впереди, среди деревьев, просвет, который был бледно-желтым, а не желто-зеленым. Я увеличил темп, и теперь Эдит позволила мне выйти вперед, а сама бесшумно следовала за мной.

Я подошел к краю светового пятна и шагнул через последнюю кайму папоротников в самое красивое место, которое когда-либо видел.

Поляна была маленькой, идеально круглой и покрытой полевыми цветами — фиолетовыми, желтыми и белыми. Слышалось близкое журчание ручья. Солнце светило прямо над головой, заливая поляну легкой дымкой солнечного света. Я медленно двинулся вперед сквозь мягкую траву, покачивающиеся цветы и теплый, пронизанный золотистыми лучами воздух. После первых минут восторга я обернулся, желая разделить его с Эдит, но позади меня ее не оказалось. Внезапно встревоженный, я начал искать ее взглядом и наконец обнаружил — все еще на краю леса, стоящей в густой тени. Эдит настороженно наблюдала за мной, и я вспомнил, зачем мы здесь. Тайна Эдит и солнечного света, которую она обещала мне сегодня открыть.

Я шагнул назад, протягивая к ней руку. В глазах Эдит заметно было опасение, колебание — как ни странно, это было похоже на страх перед выходом на сцену. Я ободряюще улыбнулся и пошел к ней. Она предостерегающе подняла руку, и я резко остановился.

Эдит сделала глубокий вдох, закрыла глаза, а затем шагнула в яркий свет полуденного солнца.

Глава тринадцатая

Признания

С закрытыми глазами Эдит слепо шагнула на свет.

Сердце подпрыгнуло к горлу, и я кинулся к ней:

— Эдит!

Только когда глаза ее распахнулись, а я подбежал достаточно близко, чтобы начать понимать увиденное, стало ясно, что она не воспламенилась. Она снова вскинула руку ладонью вперед, и я неловко остановился, едва не упав на колени.

Кожа Эдит искрилась крошечными радугами, которые плясали на ее лице и шее, спускались по плечам на руки. Она так сильно сверкала, что мне пришлось прищуриться, как при попытке посмотреть на солнце.

Мелькнула мысль упасть на колени специально. Такой красоте надо поклоняться. Строить в ее честь храмы и приносить жертвы. Стало жаль, что мои руки пусты, да и какой дар богиня пожелала бы получить от обыкновенного смертного вроде меня?

Далеко не сразу я разглядел через это свечение выражение ее лица: она наблюдала за мной, широко раскрыв глаза, чуть ли не с испугом. И слегка отпрянула, когда я шагнул к ней.

— Тебе больно? — прошептал я.