Жизнь и смерть

Подавшись к ней, я принялся разглядывать ее руку, пытаясь найти на гладкой коже какие-нибудь грани. Без задней мысли коснулся тыльной стороны ее кисти одним пальцем, снова поражаясь шелковистости ее прохладной, словно камень, кожи. Почувствовав на себе взгляд Эдит, я поднял голову и замер.

Глаза ее были спокойными, на губах играла улыбка.

— Я по-прежнему тебя не пугаю, не так ли?

— Не-а, прости.

Она улыбнулась шире. Ее зубы блеснули на солнце.

Еще чуть-чуть приблизившись, я протянул руку, чтобы коснуться предплечья Эдит. И заметил, что мои пальцы дрожат. Она вновь закрыла глаза.

— Не возражаешь? — спросил я.

— Нет. Ты даже представить не можешь, что я при этом чувствую.

Я легко провел по ее нежной руке, следуя за бледным узором голубоватых вен на сгибе локтя. Потом потянулся, чтобы перевернуть ее руку ладонью вверх, а Эдит, поняв мое намерение, сделала это сама — настолько быстро, что движение оказалось совершенно незаметным. Мои пальцы застыли на месте.

— Прошу прощения, — пробормотала она и улыбнулась, потому что обычно это было моей репликой. Ее веки снова сомкнулись. — С тобой слишком легко быть собой.

Я поднял ее руку и, поворачивая так и эдак, наблюдал за солнечными переливами на ладони. Поднес ее ближе к лицу, снова пытаясь обнаружить грани.

— Расскажи мне, о чем ты думаешь, — прошептала Эдит. Она снова смотрела на меня, ее глаза были светлее, чем мне когда-либо доводилось видеть. Светло-медовые. — Для меня это по-прежнему очень странно — не знать.

— Представляешь, а все остальные чувствуют себя так постоянно.

— Тяжело, — сказала она, и в ее голосе прозвучала нотка грусти. — Но ты так и не сказал мне.

— Жалею, что не могу узнать, о чем думаешь ты

…

— И?

— И поверить, что ты настоящая. Я боюсь…

— Не хочу, чтобы ты боялся, — ее голос представлял собой тихий шелест. Мы оба услышали, чего она не сказала — что мне не нужно бояться, что бояться нечего.

— Я имел в виду не этот страх.

Так быстро, что я совершенно не заметил движения, она приподнялась, опираясь на правую руку и не отнимая у меня левой. Ее ангельское лицо оказалось всего в нескольких дюймах от моего. Мне следовало отклониться назад. Ведь необходимо было соблюдать осторожность.

Ее медовые глаза обжигали.

— Тогда чего же ты боишься? — прошептала она.

Я не смог ответить. Ее ароматное прохладное дыхание овевало мое лицо, как было лишь однажды до этого. Я бездумно наклонился ближе, вдыхая.

Она мгновенно исчезла, вырвав свою руку из моих так быстро, что мне обожгло болью ладони. Пока я приглядывался, она уже была в двадцати футах от меня, стояла на краю этой полянки глубоко под сенью огромной ели. С непроницаемого лица на меня пристально смотрели мрачные глаза, кажущиеся темными из-за тени.

Я чувствовал, что выгляжу потрясенным, мои руки горели.

— Эдит. Я… прости, — я говорил шепотом, но знал, что она меня слышит.

— Дай мне минутку, — отозвалась она — достаточно громко для моего менее чувствительного слуха.

Я сидел неподвижно.

Через десять очень долгих секунд Эдит вернулась обратно — медленнее, чем ходила обычно. Остановившись в нескольких футах от меня, грациозно опустилась на траву, скрестив под собой ноги. Ее глаза не отрывались от моих. Она дважды глубоко вздохнула, затем виновато улыбнулась.

— Мне очень жаль, — она помедлила. — Поймешь ли ты, какой смысл я вкладываю в слова, если скажу, что я всего лишь человек?

Не в состоянии улыбнуться ее шутке, я молча кивнул. Внезапно осознал, что сейчас чуть не произошло, и ощутил резкий выброс адреналина. Эдит наверняка почуяла это даже со своего места. Ее улыбка стала насмешливой.

— Я лучший хищник на земле, не так ли? Все во мне притягивает тебя: мой голос, мое лицо, даже мой запах. Как будто я не обошлась бы без всего этого!

Внезапно она превратилась размытое пятно. Я моргнул, и она исчезла, а потом оказалась у того же дерева, что и раньше, обежав всю поляну меньше чем за секунду.

— Как будто тебе удалось бы убежать от меня, — горько сказала Эдит.

Она подпрыгнула вверх на дюжину футов и, ухватившись за громадную ветку, без видимых усилий отломила ее от ствола. В тот же миг снова оказалась на земле, держа это огромное корявое копье в одной руке. Затем с ошеломляющей скоростью размахнулась им и ударила, как бейсбольной битой, по дереву, от которого его оторвала.

И ветка, и дерево с жутким грохотом развалились на части.

Прежде чем я успел уклониться от этого взрыва, даже прежде чем дерево упало на землю, Эдит вновь оказалась прямо передо мной, всего в двух футах, неподвижная, словно статуя.

— Как будто ты смог бы от меня отбиться, — мягко сказала она. Эхо от падения дерева еще разносилось по лесу.

Я впервые видел ее настолько свободной от тщательно сохраняемой человеческой личины. Эдит никогда еще не была меньше похожа на человека… как и не была более прекрасной. Я не мог двигаться, словно птица, попавшая в ловушку змеиного взгляда.