Жизнь и смерть Бенито Муссолини

Он говорил мне о «мире латинян» и «необходимости защищать свою цивилизацию». Далее, касаясь нового этапа развития отношений между Италией и Германией, он заявил буквально следующее: «Германия — великая держава, которая отдает себе отчет в том, что другой великой державой на европейском континенте должна быть обязательно Италия. Территориально мы находимся в центре континента, а именно на этой вертикали смыкаются латинские и германские страны; здесь будет биться европейская, христианская цивилизация, способная выступить против любого большевистского и атеистического проникновения».

* * *

В 1938 году произошли события, определившие новую ориентацию внешней политики Италии: аншлюс, германские войска вошли в Австрию, 11 марта 1938 года маршировали в Вене, а затем был визит Гитлера в Рим, Неаполь и Флоренцию. Третья встреча Гитлера и Муссолини.

Первая декада мая 1938 года. Ответный визит, или визит вежливости. Главным для Бенито было продемонстрировать Берлину и лично фюреру «готовность итальянского народа всеми силами защищать латинскую цивилизацию».

Как по мановению волшебной палочки был воздвигнут Остийский вокзал; улицы Рима украшены и освещены даже днем. Особенное впечатление на Гиглера произвели игра света и фейерверк, устроенный в Колизее. Он чуть было не выпал из машины, стараясь все получше рассмотреть.

В Неаполе прошел смотр военно-морских сил Италии, и, по словам Муссолини, это был превосходный спектакль, убедивший Гитлера в том, что Италия — первая средиземноморская держава, заслуживающая занять достойное место на море рядом с Германией.

Ракеле Муссолини старалась в своих записях как можно достовернее передать хронику тех дней. Во время визита Гитлера в Рим, писала она, создалась щекотливая ситуация, повлекшая за собой некоторые осложнения в отношениях между королем и Муссолини. «Не испытывая большой симпатии к Витторио Эмануэле, Гитлер хотел быть постоянно со мной», — делился Муссолини. Но дуче дал ему понять, что протокол должен соблюдаться по всей строгости. Во время приемов в Риме, а также в Неаполе дуче старался почтительно держаться позади, оставляя почетное место королю. В Риме Гитлер должен был быть гостем Квирииальского дворца, а не Муссолини. Фюрер был этим чрезвычайно раздосадован и сказал дуче, что его не радует «малоподобающее гостеприимство королевского двора». Кроме всего Гитлеру не понравились блюда, которыми его угощали в Квиринале, он нашел их «очень скудными» и совсем «не королевскими».

Хорошее настроение вернулось к Гитлеру только во Флоренции, когда они остались вдвоем с Муссолини. Именно во Флоренции два лидера почувствовали себя непринужденно. Здесь они могли, между посещениями музеев, восхищаясь шедеврами живописи, поднимать тосты, «крепить и упрочивать связи между двумя нациями, между фашизмом и национал-социализмом». Но если у Гитлера и Муссолини все внешне шло как по маслу, то между дуче и королем наметились некоторые разногласия. Король помнил, как после провозглашения империи палата депутатов и сенат совместно обсуждали предложение Костанцо Чиано и Эмилио де Боно о присвоении королю и дуче званий первых маршалов империи. Король не желал быть ни с кем на одном уровне. Король не скрывал своего недовольства неожиданным присвоением званий. Его самолюбие монарха было задето. Бенито Муссолини с тех пор редко надевал форму первого маршала и почти никогда в присутствии короля. В данном случае он был деликатен.

Несмотря на эти трения, которые Муссолини называл «второстепенными конфликтами» или «стычками на заднем фронте», королевский двор много раз представлял доказательства своей любви и признательности Муссолини. После провозглашения империи принц Умберто отправился в Предаппио, чтобы посетить могилы родителей дуче и его родной дом. Затем король лично совершил туда паломничество и был гостем в Каминате, сразу же после приезда Гитлера в Италию.